|
– Заткнись! Он снова наклонился над ней. Бекка не видела его рук, но знала, что он сжимает кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не избить ее. – Почему ты убил Линду Картрайт? – тихо спросила она. – Ту жирную суку? Осточертела она мне. Все время ныла, умоляла, требовала чего то. То ей попить хотелось, то писать, то прилечь. Мне все это до смерти надоело. Бекка ничего не ответила, гадая, что превратило его в безумца. А может, он действительно порождение сатаны? Или произошел генетический сбой и некого винить, кроме тяжелой наследственности? Она услышала легкий стук. Это он барабанит пальцами от нетерпения. Должно быть, ждет, пока она что то скажет. Поэтому Бекка решила молчать. – Тебе понравился мой подарок, Ребекка? – Нет. – Я видел, как ты выблевывала свои внутренности. – Так я и думала. Господи, как ты мерзок! Настоящий психопат. Если меня и тошнит, то только от тебя. Получать удовольствие от подобных вещей – как это низко! – Потом я увидел с тобой этого верзилу. Адама Каррадерса. Он обнимал тебя, Ребекка. Почему ты позволила ему себя обнимать? – Я, возможно, и тебе позволила бы, если бы не знала, кто ты. – Рад, что ты не дала ему себя поцеловать. – Меня только что вырвало. Кому приятно целоваться с такой? – Пожалуй, ты права. Судя по голосу, он довольно молод. Куда моложе таинственного Кримакова. Но сколько ему лет? Трудно сказать. – Кто ты? Кримаков? Немного помолчав, он рассмеялся, мягко, почти нежно, и у Бекки внутри все замерло. Потом легонько погладил ее по щеке, чуть сжал плечо. Бекка съежилась. – Я твой дружок, Ребекка. С первого взгляда понял, что мы будем вместе. Всегда рядом, как пальцы на ладони. Я даже подумывал забраться к тебе под кожу, но для этого пришлось бы содрать ее с тебя, а затем накрыться. Но ты недостаточно велика для меня. Ноги будут торчать. Тогда я решил навсегда остаться в твоем сердце, а для этого нужно вырезать его. Представляешь, сколько крови? Целые фонтаны. Слишком много нянек портят ребенка, слишком много крови портит одежду. Я человек аккуратный, можно сказать, брезгливый. И не думай, что я сумасшедший. Просто хотел немного тебя попугать, чтобы ты попросила пощады. Смотри ка, действие лекарства кончается. Я даже в темноте вижу, как ты напугана. Стоит мне сказать два слова, и ты потеряешь голову от страха. К сожалению, он был прав, но она отдала бы все, лишь бы не показать ему, как сгорает, превращается в пепел от ужаса, ненависти и бессилия. – Интересно, – бросила она, – когда тебе надоест разглагольствовать, тоже задушишь меня, как Линду Картрайт? – О нет. Стоит ли о ней говорить? Ничтожество. – Бьюсь об заклад, ей так не казалось. – Возможно. – Почему я? Почему именно я? Он снова расхохотался, и Бекка была готова поклясться, что видит его самодовольную злорадную рожу. – Об этом рано говорить, Ребекка. Пока рано. Нам с гобой еще многое нужно сделать, прежде чем ты поймешь, кто я и почему тебя выбрал. – Наверняка этому есть какое то объяснение. Почему ты не скажешь мне все? – Скоро сама узнаешь. Или нет. Посмотрим. А теперь я сделаю еще укольчик, и ты снова заснешь. – Нет, – возразила она. – Мне нужно в ванную. Пусти меня. Он выругался: странная смесь американских и английских непристойностей. – Попробуй что нибудь выкинуть – и очень пожалеешь. Я сниму кожу с твоих рук и сделаю перчатки. Поняла? – Поняла. А мне казалось, ты человек аккуратный, можно сказать, брезгливый. – Да, но если начну сдирать кожу с рук, крови будет не так и много. |
