– А риск? – настаивала миссис Фэррелайн, перегнувшись к ней через стол. – Разве стремление совершить что то невероятно трудное не замечательно?

– Но не в тех случаях, когда нет ни малейшего шанса на успех, а цена неудачи – чужие страдания.

Дейрдра смутилась:

– Конечно же, нет. Простите, я, наверное, показалась вам бессердечной. Я имела в виду совсем не то. Я говорила о рискованной идее, изобретательности, внутреннем стремлении. Я… – Она вдруг замолкла, поскольку дверь отворилась и появилась Уна. Скользнув взглядом по лицам обеих женщин, она улыбнулась:

– Надеюсь, мисс Лэттерли, о вас позаботились? Удобно ли вы устроились?

– О да, благодарю вас, – ответила Эстер.

– Я расспрашивала мисс Лэттерли кое о чем из того, что ей довелось пережить, – с энтузиазмом воскликнула ее собеседница. – Это так увлекательно!

Миссис Макайвор присела к столу и налила себе чаю. Задумчиво глядя на Эстер, она спросила:

– Не чувствуете ли вы себя порой в Англии чересчур стесненной после крымской свободы?

Этот вопрос был не из тех, которые задают, чтобы заполнить паузу. За ним чувствовалось напряженное размышление. Медичка медлила с ответом, и Уна попыталась пояснить свою мысль:

– Я имею в виду ту ответственность, которая там лежала на вас – если, конечно, во всем, что я об этом читала, есть хотя бы доля правды. Вы, должно быть, очень многое испытали, насмотрелись на страдания, которых порой можно было и избежать. И, я думаю, не всегда рядом с вами оказывался кто то из старших по должности – офицер или врач, – чтобы взять решение на себя.

– О, разумеется, нет! – быстро отозвалась Эстер, удивленная остротой собственной реакции на эти слова. Сидя в этой уютной столовой, обставленной прекрасной мебелью, она вдруг четко поняла, как не хватает ей сейчас того доверия, ответственности и права действовать на свой страх, которые определяли ее жизнь в Крыму. Сегодня большинство принимаемых ею решений касались вещей совершенно обыденных, банальных. О чем же должна думать женщина, подобная Уне Макайвор, чьи обязанности ограничиваются по преимуществу домашними делами? Что заказать кухарке на обед? Как рассудить ссору судомойки с прачкой? Пригласить того то и того то к обеду на этой неделе вместе со Смитами или на следующей с Джонсами? Надеть в воскресенье голубое платье или зеленое? Судя по умному и решительному лицу Уны, она не из тех женщин, кто тратит все свои душевные силы на подобные проблемы, мелкие даже с точки зрения сиюминутной, и уж тем более мелкими для того, чтобы быть смыслом всей жизни. Не звучал ли в ее вопросе легкий оттенок зависти?

– Вы очень проницательны, – проговорила Лэттерли, глядя прямо в глаза собеседницы. – Думаю, я сама никогда бы не выразила это так точно. Должна признаться, что временами меня угнетала необходимость ждать приказа, когда требовалось что то сделать и не к кому было обратиться, а обстоятельства не позволяли медлить.

Дейрдра не отрывала от нее глаз, забыв про чай. Миссис Макайвор улыбнулась. Казалось, ей почему то было приятно услышать сказанное.

– Вы, должно быть, видели столько жертв, столько мучений… – заметила она. – Конечно, со смертью сталкивается каждый, кто посвятил себя медицине, но это не сравнить с тем, что происходит в военных госпиталях. Не черствеет ли человек, видя столько мертвых?

Эстер чуть помедлила с ответом. Ей совсем не хотелось отделаться несколькими общими словами.

– Не то чтобы черствеет, – сказала она задумчиво. – Скорее обретает способность управлять своими чувствами или даже подавлять их. Если позволишь себе прислушиваться к ним, станешь настолько слабым, что лишишься возможности помогать живым.