Когда Полина обращалась к нему за помощью, Жора и радовался и огорчался одновременно. Радовался, так как получал возможность общения с любимой, а огорчался, потому что знал, что Полина нормально работать ему не даст. Вскоре он уже проклинал и свою работу, и Полину, заморочившую ему голову, и себя самого, не способного противостоять влиянию и чарам любимой женщины. А вредная Полина плела из него веревки. Но стоило Полине исчезнуть из его поля зрения, как Жора вновь превращался в трезвомыслящего, серьезного человека, не понимающего, как он мог позволить сделать из себя игрушку и действовать как полный идиот?

Вскоре я поняла Полинину тактику. Узнав о том, что сама Полина ни в чем не замешана, он повеселел и сказал, что с радостью поможет сестре своей жены.

— Бывшей жены, — уточнила Полина, но Жора проигнорировал эту фразу.

Машина остановилась около мрачного двухэтажного здания. Я вышла из машины вместе с Жорой, он предъявил пропуск и повел меня по темному коридору.

Войдя в одну из дверей, я увидела в углу комнаты небольшую кабинку, сплетенную из металлических прутьев, закрытую на большой амбарный замок, и сидящего в ней молодого человека, очень худого и длинного.

Наверное, это и был тот самый Шип, о котором говорила Поля. Он смотрел на нас довольно спокойно, но в его глазах притаился страх.

Когда мы с Шипом остались наедине, честно говоря, мне стало немного не по себе. У этого человека было очень неприятное лицо. Типичный уголовник. Что же мне делать? Наезжать на него, как велела Поля, или избрать другую тактику? Я решила действовать по-своему.

В конце концов, я психолог и лучше Полины знаю, как вести разговор с человеком. Я видела, что Шип ужасно боится чего-то, и начала разговор с ним очень мягко.

— Сколько вам лет? — спросила я.

Шип явно не ожидал такого вопроса.

— Двадцать восемь, — ответил он хриплым от долгого молчания голосом.

Я грустно покачала головой:

— Витя, вы можете помочь себе сами. Я точно знаю, что Павла Глазунова не было с вами в тот вечер, когда убили Маслова.

— Откуда? — быстро спросил Шип. — Хочешь сказать, что он был с тобой, да? Так тебе не поверит никто, ты лицо заинтересованное.

— Вы ошибаетесь. Я не Полина, — отчеканила я. — И я не имею к Глазунову никакого отношения. К тому же следователь Овсянников меня очень хорошо знает. И мне он поверит.

Да и как не поверить, если, кроме Полины Снегиревой, нашелся свидетель, находившийся в районе Вишневки в тот момент, когда привезли туда Маслова, — я, конечно, выдумала этого свидетеля. Ну а что оставалось делать? В такой ситуации приходится забывать о врожденной честности.

— Свидетель видел, что вас было четверо, включая Маслова. Увидев фотографию Павла Глазунова, этот человек уверенно заявил, что его не было среди вас. Так что вам лучше самому признаться.

— Да? И смертный приговор себе подписать? — поднял глаза Шип. — А за что? Я не убивал его! Я вам точно говорю! Когда мы уехали, он был жив! И никаких смертельных ран и ушибов у него не было. Его просто слегка отпи-нали!

— Вы уверены, что слегка?

— Ну, не совсем слегка, но не настолько, чтобы он умер. А по голове мы его вообще не били!

— Витя, если вы хотите выбраться из этой истории, я советую вам все рассказать. Честно. Мне одной. Без следователя, без протокола. Если вы его не убивали, то нужно найти того, кто это сделал.