– Значит, так, Изабелла. Времени у меня нет. Я даю тебе слово офицера: если ты прямо сейчас и со всей откровенностью начнешь сотрудничать со мной, я сделаю все, что в моих силах, чтобы смягчить твою участь. И уж точно сделаю так, чтобы твои близкие не пострадали. Все твои близкие, – с нажимом произнес Игнат. – И еще. Я сам видел, как ты принесла донесение глухонемому, как он передал флажковый код, потом принял сообщение и вручил листок с посланием тебе. Ты все равно заговоришь.

– Я ничего не скажу, – решительно покачала головой девушка. – Иначе они убьют моего сына. Игнасио нет еще и годика, он грудничок.

Игнат без лишних слов склонился над лежащей возле его ног молодой матерью и сжал левую грудь. На светлом лифе тут же появилось пятно от грудного молока. В доме младенцев не наблюдалось. Но у нее ребенок есть однозначно, иначе молоко уже перегорело бы.

– Я дал тебе слово офицера, что ни один из твоих близких не пострадает. И я сдержу его. Даже если меня самого убьют. И лучше тебе мне поверить, Изабелла. Потому что если я начну из тебя вытягивать сведения пытками, мое обещание уже не будет иметь никакого значения. Рано или поздно все начинают говорить. Но своим упрямством ты погубишь и родных.

Егоров не врал. Он знал, что действительно вытащит и родных Изабеллы, и ее сына. Совесть, честь, справедливость – все это мимо него. Такая работа. Но вот слово контрразведчика дорогого стоит. И речь тут даже не о чести в понимании дворянства, офицерского корпуса или юнцов, начитавшихся рыцарских романов. Репутация. Она для контрразведчика важна не меньше, чем способности в оперативной работе. А ее можно только заработать.

– Вы спасете Игнасио и мою семью?

– Если они неповинны, да. Если оказывали пособничество врагу, обещаю, что их не казнят.

– Они невиновны, – тут же выдала Изабелла.

– Мы теряем время. – Капитан рывком поставил ее на ноги. – Где листок?

– Тот листок я съела, – понурившись, ответила девушка.

– Ясно, – извлекая из кармана индивидуальный пакет, спокойно констатировал он.

А чего нервничать по этому поводу? Коль скоро она так старательно убегала, то и о шифровке должна была позаботиться. Так что это нормально. Да и не суть важно. Какое бы задание агенту ни поручили, выполнить его он уже не успеет.

– Развяжите меня.

– С чего бы это? – сплюнув оторванный кусок оберточной бумаги индпакета, удивился Игнат.

– Помогу.

Прикинул перспективы перевязки левого плеча без посторонней помощи и освободил девушке руки. Потом отстегнул плечевые ремни портупеи, расстегнул комбинезон и оголился по пояс. Нечего маяться ерундой и накладывать повязку поверх рукава. Тем более что кровь уже остановилась, и нужна нормальная перевязка. Кто знает, когда еще доведется попасть в руки медика.

– Сына где держат?

– Не знаю. Мне его разрешают увидеть раз в неделю. В тайнике записку для меня оставляют, а там адрес. Каждый раз новый. Всегда заброшенные дома и один и тот же мужчина. Кормлю Игнасио, тетешкаюсь немного, а потом он его забирает.

– Отец где?

– Мой муж погиб за республику.

– Женаты были?

– Нет. Родила в городе. Меня тогда один господин подобрал, помог. А потом мне дали мертвого младенца, сказали, чтобы я выдала его за сына, отвезла домой и похоронила. Иначе они убьют моего мальчика.

– Что за господин? Что за дом?

– Не помню.