Меб молчала, пока хозяйка предавалась воспоминаниям. Вдруг Лора заметила, что Меб собирает чайную посуду и подбрасывает дрова в огонь.

   – Как ты думаешь, почему мама сохранила все это? – неожиданно спросила Лора.

   – Письма? – Меб встряхнула чайник и пожала плечами. – Никто ведь не собирается умирать так неожиданно. Никто не думает, что станут рыться в его личных вещах. Разве не так? Как-никак родители ведь не могли бросить свою внучку.

   Эту шкатулку Лора нашла в запертом дорожном сундуке, забитом старыми отчетами, кулинарными книгами с загнутыми уголками, кучами давних счетов за платья. Она чуть не распорядилась снести все это вниз и сжечь, но вдруг заметила несколько листов с нотами. Лора вытащила их и отложила в сторону.

   Однажды отец позволил какому-то антиквару раскопать древний холм на территории имения, и Лора вспомнила о нем, пока перебирала бумажные залежи, ставшие историей. Она вытаскивала листы с нотами и улыбнулась, обнаружив рецепт, в котором давался совет, как вернуть седым волосам естественный блеск, и вдруг сломала ноготь, наткнувшись на жесткую поверхность небольшой шкатулки, обитой железом.

   Шкатулка была заперта, но Лора нашла ключ на цепочке, которую мать всегда носила с собой. Под крышкой обнаружилась аккуратная связка писем. Лора стала откладывать их в сторону, чтобы сжечь не читая, приняв за старые любовные письма. Ей не хотелось вникать в перипетии давней любви. Ей и своих приключений хватало. Вдруг Лора обратила внимание на почерк.

   Мутноватые коричневые чернила, бумага скверного качества, а почерк говорил не столько о недостатке образованности, сколько об отсутствии практики. Вряд ли это любовные или семейные письма. Озадаченная Лора вытащила их и начала читать. И теперь, когда открылась вся правда, ей было нелегко хранить спокойствие. Лора встала, вышла из кухни в гостиную домика, который они сняли, и расхаживала по истертому турецкому ковру до тех пор, пока не успокоилась.

   Сначала Лора была потрясена, обнаружив, что ее ребенок не умер и то, что каждый месяц ее родители получали письма с фермы в Дербишир-Дейлс. Девочка не знала забот, деньги поступали, а семейство Браун, только что потерявшее своего первенца, радовалось возможности растить здорового ребенка, как своего родного. И вдруг, 15 мая 1810 года, пришло известие, что у девочки неожиданно началась лихорадка и ее состояние быстро ухудшается. Миссис Браун похожим на колючки почерком сообщила, «что сегодя ранним утром малышка тихо скончалась. Мы позаботимся о том, чтобы ее благопристойно предали земле на церковном погосте».

   Понадобились целый день и бессонная ночь, чтобы оправиться от потрясения. Лора потеряла надежду, едва успев обрести ее. Подавленная таким известием, молодая женщина следующим утром хранила странное спокойствие. Она приказала собрать дорожные сумки и приготовить экипаж. Все же надо побывать на могилке дочери и не терзать себя, думая о том, что ребенка тайком, без надгробного камня, спрятали среди гробов в семейном склепе.

   Прибыв вместе с Меб на ферму, Лора сразу вошла в прочное жилище из серого камня и тут же в порыве чувств забыла все тщательно отрепетированные слова, которые собиралась произнести.

   – Я Лора Кэмпион. Мне все известно. Где она? – решительно спросила она, обращаясь к сухощавой женщине.

   Та занервничала и стала пятиться назад, затем рухнула в кресло и закрыла лицо фартуком.

   Муж встал между Лорой и своей рыдающей женой.

   – Он говорил, что никто ничего не узнает.