— Там-то ты и спал?

— Нет, Сандок хотел лечь на постель, но пришел Моро и согнал его с постели.

— Еще бы! — рассмеялся Мартин.— Разве брату Сандоку место на постели во флигеле дворца императора?

— Нет, Моро не потому прогнал Сандока. Белый ангел — ангел-душитель, он убивает всякого, кто спит под его сенью.

— Какие глупости, брат Сандок!

— Кормчий Мартин!

— Что я могу поделать, если ты говоришь глупости! Сперва уверял меня, будто тень старой Урсулы бродит в ее комнате. Теперь рассказываешь сказки про какого-то ангела. Избавь меня от этих историй!

— О, кормчий Мартин может верить, может не верить, Сандоку от этого ни жарко ни холодно.

— Однако ловко ты научился молоть языком,— усмехнулся Мартин.— Значит, я могу верить или не верить — тебе все равно, так? А если я еще раз повторю, что ты говоришь глупости?

— Что же делать Сандоку, если кормчий Мартин не хочет верить.

— Черт побери, негр! Ты порядочно-таки упрям! — воскликнул Мартин, удерживая Сандока за руку, потому что тот хотел уйти.

— Негр? Мартин говорил «брат Сандок»!

— Верно, верно! — рассмеялся Мартин, в сущности, очень заинтересованный — рассказ негра произвел на него впечатление.— Так ты все-таки доскажи мне свою историю.

— Моро выгнал Сандока из комнаты, потому что прекрасный белый ангел на стене — ангел-душитель. Кто спит на этой кровати, к утру умирает. Ночью ангел спускается и убивает его.

— Моро такой же дурак, как брат Сандок.

— Нет, не дурак, Мартин. Два года назад этот ангел убил слугу императора, год назад — ключницу замка, а в этом году — пьяного лейб-кучера. Когда они вечером ложились спать, то были совершенно здоровы, а к утру их уже не было в живых. Кормчий Мартин смеется, а между тем это сущая правда.

— И ты хочешь приманить барона к ангелу-душителю?

— Моро и Сандок его заманят.

— Он будет следовать за вами до Сен-Клу?

— Да, барон будет следовать за нами, Мартин. Он ляжет спать, а к утру будет мертв, как маленький любимец масса.

— Это было бы чисто сработано, брат Сандок.

— В прошлый раз кормчий Мартин тоже смеялся,— произнес негр с лукавой улыбкой,— а когда Сандок принес известия и письма, смеяться перестал…

— Ты хочешь сказать, что я и теперь должен тебе верить? Тогда было совсем другое дело, ты мог рассчитывать на свое умение и ловкость, а теперь ты рассказываешь какие-то волшебные сказки.

— Кормчий Мартин и тогда не верил, а теперь все-таки называет бедного негра «брат Сандок»; сейчас он снова не хочет верить, но потом убедится, что брат Сандок опять прав.

— Черт побери, как ты самоуверен! Ну, поживем — увидим, во всяком случае, мешать я тебе не стану. Делай, что хочешь, но только отвяжись от меня с этим твоим ангелом-душителем, брат Сандок. Если все, что ты говоришь, правда, то тогда и белая фигура, висящая над постелью господина Эбергарда в Монте-Веро, тоже должна спускаться по ночам и вытворять разные фокусы. Не давай повода смеяться над собой, брат Сандок, и не заманивай барона в Сен-Клу.

— Через месяц или два барон будет задушен ангелом.

— Не торопись так, брат Сандок!

— Сандок не может сказать точно, когда именно будет убит барон, потому что могут возникнуть препятствия, но когда-нибудь это случится.

— Увидим, увидим,— смеясь, сказал Мартин и последовал за Эбергардом, который, окончив прогулку, входил вместе с Маргаритой и Жозефиной в особняк.