Таким образом юноша, исполненный любви к девушке, опять оказался разлучен с ней, а между тем его сердце принадлежало ей навеки; когда же он возвратился из мест ссылки и надеялся найти несчастную, чтобы тысячекратно вознаградить за все испытания, он узнал, что ее уже нет…

Тут Вольдемар замолчал. Голос его дрожал, лицо исказила мука, и он закрыл его руками.

Но князь Монте-Веро оставался холоден и недвижим. Справившись с волнением, принц продолжал:

— Конечно, юноша превратился в мужчину, и вместе с лучшими его качествами возрастала и его любовь… к умершей! Он считал это карой Господней: отныне ему суждено вечно любить мертвую! Ее образ не покидал его, он молился за нее, во сне произносил ее имя, последние ее слова, исполненные любви, отзывались в его сердце, как небесное благословение. Он любил ее так искренне и горячо, что клятва, произнесенная им в минуту восторга любви, была исполнена.

Но промысел Божий устроил так, что серьезный, перестрадавший и исправившийся человек увидел на базаре королевы маленькую прелестную девочку, с таинственной силой привлекшую к себе его симпатии. Через некоторое время он снова пришел на базар, виделся с девочкой, говорил с ней; в конце концов он вызволил ее из воспитательного дома, где она подвергалась издевательствам, и отдал в привилегированный монастырь, не зная того, что это его родная дочь!

Совсем недавно этот человек узнал, что и мать девочки жива!

С трепетно бьющимся сердцем он узнал, что Маргарита, которую он оплакивал как мертвую, находится во Франции и что она — ваша дочь. А заблуждавшийся юноша, много перестрадавший и ставший мужчиной, который сожалеет о своем прошлом,— вот он, перед вами!…

Вольдемар умолк и, приблизившись к Эбергарду, протянул ему руку.

— Неужели нам непозволительно исправлять свои ошибки? Вы молчите, князь? Я пришел к вам с сердцем, переполненным чувствами и озаренным лучом надежды — о, не заставляйте его угаснуть! Даруйте счастье двум сердцам… отдайте мне руку вашей дочери, которую я любил, люблю и буду вечно любить!

Эбергард был тронут, это стало заметно по его глазам. Он молчал, думал…

Затем он протянул руку стоявшему перед ним принцу.

Этот благородный жест означал, что князь заключает с принцем мир, все прощает ему и готов забыть случившееся.

С сияющим лицом Вольдемар опустился перед ним на колени.

«Отец!» — хотел воскликнуть он, но слово осталось непроизнесенным.

Не пришло еще время!

Эбергард поднял принца, он не любил, чтобы перед ним стояли на коленях. Он сказал потеплевшим голосом:

— Для меня благодеяние все то, что вы мне рассказали. Ваши слова, в искренность и правдивость которых я верю, примирили меня с вами настолько, насколько это возможно. Большего я вам сказать не могу. Вернитесь к себе домой и постарайтесь найти там покой и утешение. Что касается Маргариты, то скоро она уезжает со мной за океан, в Монте-Веро.

Вольдемар встал. Казалось, он не хотел верить своим ушам, но лицо его за какие-то секунды приняло выражение глубокой скорби.

— Так вы на самом деле хотите погасить тот лучик надежды, с которым я пришел к вам? Вы действительно отвергаете единственную священную просьбу в моей жизни и разбиваете самую искреннюю любовь, какая только существовала на земле?

— Будет лучше, если я скажу прямо: руки своей дочери я вам никогда не отдам,— твердо произнес князь.— Не заставляйте меня объяснять причину отказа, она обусловлена прошлым. Да будет между нами мир, принц! Не сердитесь на меня, мой отказ — это результат глубоких раздумий и зрелой предусмотрительности.

— И вы не оставляете мне ни капли надежды? Может быть, со временем…

— Никогда, принц! Мы должны расстаться навеки! Считайте, что Маргарита для вас умерла, как вы и полагали долгое время.