Наркота. Ну, надо же… И почему он не удивился? А ведь Ларка всегда так гордилась сыном. Глеб ей редко звонил, но всегда в таком случае она расхваливала Кирилла. И вот, пожалуйста. Знала ли она, куда этот дурачок влез? Вряд ли… Хотя, интересно было бы послушать ее версию. Что тот наплел матери по поводу квартиры?

Глеб зашел поздороваться с охраной, проверил работу камер и с чистой совестью пошел к себе. Открыл дверь — его спальня располагалась в отдельном крыле, втянул воздух и, как зверь, ощетинился. Рука сама потянулась к пистолету. Крадучись, он преодолел комнату, сдернул одеяло и:

— Какого черта?!

— А ты не догадываешься? — в темноте мелькнули белые зубы его подопечной.

— А ну, выметайся отсюда… И оденься… Господи Боже!

Громов отвернулся, резким движением руки включил в комнате свет. Простыни зашуршали, Карина встала и подошла вплотную, обдавая приторным ароматом духов, запах которых и заставил Глеба насторожиться.

— Ну, Глеб… Я же… я люблю тебя. Ты разве еще не понял?

— Чушь не мели! — Глеб чуть оглянулся, но так же быстро отвернулся вновь. Вид полуголой девчонки не будил в нем ничего. Лишь дикое желание поскорее избавиться от ее общества. И слава Богу, конечно.

— Это не чушь! — в голосе Карины зазвенели слезы.

К черту. С ним этот номер не пройдет.

— Карина… я что, неясно сказал? Выметайся! Или мне, что? Отцу обо всем рассказать? Ты этого хочешь?

— Ну и рассказывай! — заорала девочка. — Мне надоело прятаться! Как будто это плохо — любить!

— Матерь божья, тебе шестнадцать!

— Я не ребенок!

Глеб поднял глаза к потолку. Как же он сегодня устал! Невероятно…

— Я иду в душ. Чтобы, когда вернусь — даже духу твоего тут не было. Иначе, клянусь, отправлю тебя к отцу первым же самолетом! Ты меня поняла?!

Громов не стал дожидаться ответа. Открыл дверь в примыкающую к спальне ванную и, не сдержавшись, с грохотом ту захлопнул.

Когда же закончится этот кошмарный день?

Глава 6

— Ну, слава Богу! Где ты был?!

Глеб опустил взгляд, сосредоточив внимание на руке матери своего сына. Что это за привычка у неё такая — его трясти? И с чего, спрашивается? Ладно бы привыкла, что он каждый раз разруливает ее проблемы, а так… Видит второй раз за двадцать четыре года, а все туда же.

Наверное, стресс сказался.

— У Наташи угроза выкидыша. Я был у нее в больнице.

Вообще Громов предпочел бы не обсуждать этот вопрос. Но Ларка — все-таки бабушка. Ага, как и он… дед.

Не то, чтобы это что-то меняло.

— Угроза? — открыла Лариска рот, — а ты… ты это откуда знаешь?

— А вот об этом мы и поговорим. Сядь… — повелительно сказал Громов, кивком головы указывая на стоящую чуть в стороне кушетку. Достаточно новую, обитую еще не потрескавшимся и не потертым синим дерматином.

— Что такое? Ты мне объяснишь?!

— Это ты мне объясни, в какое дерьмо наш сынок вляпался.

Глаза Ларки расширились. Покрасневшие белки, припухшие веки. Как и для любой матери — случившееся для этой женщины не прошло бесследно.

— О чем ты? — спросила она.

— Ты знаешь, что он связался с наркотой?

— Что?! Да как ты… Да он…

— Барыга.

Ларка резко захлопнула рот, так что клацнули зубы, и зло на него уставилась.