Из разрубленной груди солдата, точнее, из самого его сердца, рос стебель непонятного растения, чёрного цвета с мелкими листочками и шипами, как у розы. Этот стебель, разветвляясь, создавал оправу, в которой поместился кристалл. Был он синего цвета, размером чуть больше грецкого ореха, красиво огранён, но неправильной формы. И главное, стебель продолжал расти и выпускать всё новые отростки. Понимая, что процесс этот, чем бы он ни был на самом деле, нужно остановить и поскорее, я просто вырвал кристалл. И снова пришлось выругаться. Перчатки я снял перед боем, думал, что придётся стрелять из дробовика, а заряжать в перчатках неудобно. Сам кристалл ничего мне не сделал, не оглушил, не обжёг, не ударил током, но в ладонь впились шипы неизвестного растения. Я тут же оторвал их от кристалла и выбросил, оставшиеся ростки тут же завяли и рассыпались в прах. Но ладонь моя была изранена, кровь текла обильно, а попадая на кристалл, исчезала, не испарялась, а словно бы впитывалась в него. Он любит кровь, кровь убитого солдата тоже он выпил. Решив больше не испытывать судьбу, я достал перчатку и надел на здоровую руку. В ней я и держал теперь артефакт.

Мои товарищи отошли от окровавленного тела мага, на котором не осталось живого места. Забивали, как мамонта. Я сидел, прислонившись спиной к алтарю, и тяжело дышал. Когда подошёл Эванс, я протянул ему сначала камень, а потом закрытую книгу. Командир оказался умнее меня, он их даже в перчатках трогать не стал, просто раскрыл мешок и предложил мне бросить добычу туда. С трудом я поднялся на ноги, голова кружилась, мучила слабость и хотелось пить, словно с несколькими каплями крови камень выпил из меня все силы.

— Ты прикоснулся к нему? — спросил Эванс, накладывая мне матерчатую повязку на руку.

— Да, — не стал я отрицать очевидное, — что теперь будет?

— Возможно, ничего не будет, я ведь не знаю, что это за кристалл, надо Архонта спросить.

— А что мы теперь будем делать? — поинтересовался я.

— А сам-то как думаешь? — вступил в разговор внезапно повеселевший Эрнесто, — валить надо отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

— Именно так, — добавил Эванс, протирая клинок шпаги тряпочкой, — идти сможешь?

— Смогу, — кивнул я, прикладываясь к фляге с водой, — только не очень быстро.

— Пошли, двигаемся тем же путём, за мной.

Обратная дорога заняла больше времени, когда мы начали подниматься по склону, уже начинало светать. Моё самочувствие к этому моменту значительно улучшилось. Даже огненная строка перед глазами поблёкла, и я начал думать, что со временем всё пройдёт. Подниматься в гору было трудно, но никто не хотел останавливаться. Наоборот, заметив, что я пришёл в себя, Эванс увеличил темп движения.

И всё же, оказалось, что мы двигались недостаточно быстро. Курт внезапно остановился и всё так же монотонно проговорил:

— За нами погоня.

— С чего ты взял? — подозрительно спросил Эванс, оглядывая склон позади себя.

— Не знаю, — просто ответил Курт.

— Понятно, — кивнул головой командир, видимо, уже привыкший подобные высказывания Курта принимать на веру, — справимся?

— Придётся, — всё так же безразлично ответил Курт, — убежать мы не сможем.

— Оборотни, — сделал вывод Эванс, — Виктор! У тебя серебро, готовься стрелять.

Мне не нужно было повторять дважды, скинув с плеча дробовик, я приготовился стрелять с колена.