— Ладно, — кивнул я Гумилеву. — Показывай, где тут штаб.

Едва мы отошли от рабочих, те словно оттаяли, и продолжили свой путь, как ни в чем не бывало. Я несколько раз обернулся и посмотрел им вслед, прежде чем они растворились во тьме.

— На восточной окраине города есть карьер, — сказал Гумилев. — Если там построить железодобывающую станцию, то у нас появится железо. Вам достаточно лишь отдать приказ, и карьер заработает.

Если мне все равно, будет ли на восточной окраине города работать карьер, а мэр города очень этого желает, то так тому и быть, подумал я. И сказал:

— Хорошо. Приказываю включить карьер. Ну или как там…

— Начато строительство карьера, — произнес механический голос. — Расчетное время окончания строительства две минуты.

— Так быстро? — удивился я.

— Первый уровень возводится очень быстро, — ответил Гумилев и махнул в сторону одного из строений. — А вот и наш штаб.

Штаб отличался от остальных построек чуть большим размером и наличием крыльца с четырьмя ужасными ступеньками.

Ступеньки скрипели, пока мы поднимались. В такт им механический голос равнодушно сообщил об окончании строительства карьера. Когда мы уже входили внутрь, я услышал топот ног на улице и обернулся. Мимо штаба на всех парах пробежал рабочий-шахтер, примерно в том направлении, откуда пришел.

— Город начал получать железо, — радостно сказал Гумилев и сделал приглашающий жест. — Пожалуйста, проходите, Павел Дуров.

Внутри нас ждали фанерные стены, коптящий светильник и ящики вместо мебели. На стене висел старенький монитор, на экране постоянно мелькали цифры и графики, но я не стал акцентировать на этом свое внимание.

— Где карта? — спросил я.

— Секунду. — Гумилев подошел к монитору, покрутил какое-то колесико, на экране появилась картинка, изображавшая немного не то, что я ожидал увидеть.

Горы, леса, озера, какие-то строения. Ни материков, ни стран, ни городов.

— Это наш город! — Гумилев ткнул пальцем в центр монитора, в изображение небольшого домика. — А вокруг наша провинция.

— А дальше? — спросил я. — Что на юге, на севере?

— Я там не был, — ответил Гумилев.

— А где ты был? Так, ладно! Давай с самого начала.

Я сел на ближайший ящик, и начал задавать вопросы.

Сперва я попытался выяснить историю этого города. Откуда он взялся, кто построил эти сараи, почему вокруг на тысячи километров выжженная пустыня, в которой бродят спятившие люди. Гумилев ответил, что так было всегда, и так везде. В пустыне царствовал вирус бешенства, превращающий людей в обезумевших животных. Счастливчики, избежавшие столь печальной участи, объединялись, строили поселения и форты, в конце концов становившиеся городами.

Тогда я попросил его рассказать свою историю. Когда он родился, где, как сюда попал.

И тут началось самое интересное.

Всю свою жизнь, сколько себя Гумилев помнил, он прожил здесь. Убивал безумцев, обитавших в пустыне с незапамятных времен. Командовал рабочими и строителями. Выполнял распоряжения основателя и владельца города, назвавшегося сначала Мегамозгом, потом Великим Магистром, а потом Павлом Дуровым.

Прежний владелец города большую часть времени проводил вне его стен. За гарнизоном он почти не следил, и лишь благодаря Гумилеву в городе сохранились признаки жизни.

Мой собеседник ударился было в воспоминания, но я его прервал, и спросил, сколько ему лет.

Гумилев не смог ответить на этот вопрос. Он не знал, где родился, и кто были его родители. Не помнил своего детства и своей юности. У него никогда не было друзей. Сколько себя помнил, он всегда был один и всегда — в городе без названия.

История всей жизни этого немолодого мужчины выглядела так, словно однажды он проснулся в одном из сараев, и приступил к обязанностям командира гарнизона, как ни в чем не бывало.