— Да, — повторился он снова. Сердце его колотилось словно очумелое.

— Расскажи мне, Захариил, о том, что ты усвоил.

Об этом он как-то не подумал.

— Я осознал ценность человеческой жизни. Я осознал ценность любви и преданности. Я научился, ставить потребности других превыше собственных.

— Это на самом деле так?

— Да.

— Давай удостоверимся. Скажи мне, Захариил. Ты готов пожертвовать собственной жизнью, ради Аннабель?

Настолько небрежно заданный вопрос, но Божество преследовало собственную цель.

— Готов. — Даже не вопрос.

— Ты готов пожертвовать ради этого, чем-то более дорогим, жизнью своего брата, например, чтобы спасти ее?

Он нахмурился.

— Мой брат не может отдать собственную жизнь. Он уже мертв.

— Нет. Он жив.

У Захариила... не было ответа на этот вопрос. Как ангел он понимал, что Божество не может лгать. Это могло означать... это не могло означать... Если только...

— Истинная смерть не то, чем ты ее считаешь, ангел. Дух не может умереть.

— Но Вода Смерти...

— Не то, чем ты ее считаешь. Твой брат жив. Он выжил.

Надежда наполнила его. Радость его переполняла. Он так надеялся на что-то подобное.

— Это была не только вода, я сжег его тело.

— И тело его было восстановлено.

Эдриниэл жив!

Он думал, что теперь они смогут быть вместе. Вместе полетать. Поболтать, посмеяться. Его брат познакомился бы с Аннабель, и они могли бы стать семьей. Они стали бы семьей.

— Я спрашиваю снова, — сказало Божество. — Если бы Аннабель и твой брат стояли бы рядом, и ты бы мог спасти жизнь только одному, кого бы ты выбрал?

Момент — и его надежда увяла. Его радость испарилась.

— Почему вы спрашиваете меня о подобном выборе? В качестве наказания за мои проступки? — У него скрутило живот.

— Ты причинил нескольким людям боль, хотя мог обойтись и без этого. Ты спас человека, рискуя собственной жизнью. Так что тебе положено и наказание, и награда.

Наказание и награда. Он мог оставить в живых брата, и потерять Аннабель, или наоборот. Спасти обоих он не мог. Эдриниэл был самым любимым из ангелов, с самым чистым сердцем, следовательно, Захариилу нужно было позаботится о нем. Или Аннабель, которая так же нуждалась в его заботе. Эдриниэл, которого он любил всем сердцем. Или Аннабель, которую он жаждал всем телом. Эдриниэл жизнь которого была наполнена мучениями и страданиями. Аннабель, посмевшая бросить страданиям вызов, и смешав все его планы.

— И если я не смогу выбрать?

— Значит выбор за тебя сделаю я, не может существовать жизни без смерти и действия без последствий. Ты это знаешь.

Он сжал кулаки.

— Как насчет меня? Возьмите меня. И позвольте жить этим двоим.

— Тогда у этих людей не будет никакого выбора вообще, ты позволишь им умереть?

Вопрос, который звучал подобно декларации. Какие уж тут раздумья. Никаких.

— Я могу его увидеть? — спросил он. — Вы расскажите, как спасли его? Я удалил его любовь.

— В человеке находится намного больше, чем один элемент, Захариил. Ты вынул его добродетель, но оставил его недостатки.

— Я ничего не оставлял.

— Ты оставил Непрощение.

Он имел ввиду... Нет. Нет! Даже то, что он просто слышал это имя являлось непереносимым для него.

— Где он?

Свет вспыхнул перед глазами Захариила... становясь ярче, еще ярче... пока он не начал волноваться, что ослепнет до конца своих дней.

— Смотри и увидишь. Твой брат и твоя женщина.

Аннабель оставалась одна в течение пяти минут.