Элай внимательно посмотрел на нее, выругался и зажал ей рот рукой. Она попыталась освободиться, но он заставил ее замолчать, запихнув ей в рот лифчик. Потом он повалил Бонни на кровать, схватил ее запястья и привязал ремнем к спинке кровати.

Бонни боролась, но кляп не давал даже вскрикнуть, а пояс, хотя и не туго завязанный, мешал ей встать с кровати.

Элай улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

– Извини, любовь моя, – сказал он. – Боюсь, это единственный способ заставить тебя остаться дома.

Бонни извивалась и пыталась кричать, но Элай лишь покачал головой, задул лампу и вышел из комнаты.

– Спи спокойно, сэр Мак Катчен! – услышала она, и дверь захлопнулась.

Бонни казалось, что прошло несколько часов. Она так и не сумела освободиться и задыхалась от бессильной ярости, терзаясь страхом за Элая. Наконец, выбившись из сил, она забылась тревожным сном.

Бонни проснулась от взрыва. Дом содрогнулся, и зазвенели стекла. Ее крик заглушил кляп. Она исступленно дергала ремень, когда в дверь постучали.

«Благослови ее Бог!» – подумала Бонни, когда ее золовка ворвалась в комнату в халате и ночной рубашке. Волосы Джиноа были взлохмачены, глаза широко открыты, она выглядела ошеломленной.

– Знаю, что вы оба безудержные, – осуждающе сказала она, возясь с ремнем, – но это просто глупо.

Бонни мгновенно вырвала кляп, выскочила из кровати и стала искать нижнее белье.

– Ответь ради Бога! – воскликнула Джиноа, бросаясь к окну и глядя наружу. – Где Элай, почему ты связана?

У Бонни не было времени для объяснений. Она надевала платье, когда Розмари вышла из детской, а Кэтти влетела в спальню.

– О Господи! Что за шум!

– Это на заводе, – бросила Бонни, надевая туфли. Кэтти взяла Роз на руки и стала успокаивать ее, а Бонни быстро поцеловала дочь.

– Вы все должны оставаться здесь, в доме!

– Чушь! – воскликнула Джиноа, выбегая из комнаты. – Подожди меня, Бонни, – крикнула она, – я иду с тобой!

Бонни не стала ждать. Она со всех ног неслась к заводу, молясь, чтобы от него хоть что-нибудь осталось. Главное, чтобы уцелел его упрямый и невыносимый хозяин! «О Боже! – страстно взывала она. – Не дай ему погибнуть!»

Возле завода толпилось около сотни людей, кирпичная труба рухнула, и цементная пыль все еще клубилась в воздухе. Бонни пробралась сквозь толпу. Элай стоял рядом с Форбсом и Сэтом, наблюдая, как людей из Союза одного за другим вталкивают в фургон со связанными руками и ногами.

Бонни испытала такое облегчение, что не могла пошевельнуться.

Она стояла, глядя на рваную, покрытую сажей одежду Элая и на его лицо – в синяках и грязи.

Форбс, такой же грязный, как и Элай, первым заметил ее. Его зубы обнажились в ухмылке, они казались сейчас ослепительно белыми. Он толкнул хозяина, указав на нее и что-то сказав ему.

Глаза Элая метали молнии, и Бонни, тут же вспомнив его угрозу, попятилась, когда он направился к ней.

Но главное – он был жив! Слезы хлынули из ее глаз, и она засмеялась от радости. Он неожиданно улыбнулся, подошел к Бонни, поднял ее и поцеловал на глазах у всех. Опустив Бонни, он звонко шлепнул ее ниже пояса, вызвав веселые возгласы.

Бонни негодовала, и ее лицо горело от смущения.

– Благодарю милосердного Бога за то, что ты жив. Элай Мак Катчен, – воскликнула она, – так как теперь смогу разделаться с тобой! Связать меня, как телку? – Она двинулась к нему, и он попятился, вытянув руки и улыбаясь.

– Остынь, Бонни, остынь!..

– Остыть? Я остыну! Как только разорву твою глотку, мерзавец!

Элай разразился смехом и, к восторгу собравшихся, побежал со всех ног от Бонни.