Еще не отдышавшись, он поцеловал ее.

– Бонни, – сказал он, не отрывая рта от ее губ, – ты уже поняла, как сильно… и как часто… я хочу тебя?

– Не совсем, – кокетливо ответила Бонни. Элай улыбнулся.

– Давай заниматься этим каждую ночь.

– Весьма признательна, сэр! – ответила Бонни, целуя его небритый подбородок, – мне нравится заниматься с тобой любовью. Боюсь только, кате бы ты не раздавил меня.

Услышав это, он приподнялся на локтях. Его лицо внезапно стало серьезным.

– Я не ездил в Сан-Франциско, – признался он.

– Это я уже поняла, но где же ты был?

– В Спокейне, по крайней мере, первые несколько дней.

– И, видимо, в Нортридже всю прошлую неделю, – закончила Бонни. – Как же ты умудрился вернуться незамеченным в этот рассадник сплетен?

– Я ехал поездом только до Колвила, а оттуда – верхом.

– И прибыл, конечно, под покровом темноты. И пусть Бог тебя покарает, если все это время ты провел у Эрлины!

Он застонал, разрываясь между желанием вновь обладать Бонни и необходимостью рассказать ей о том, чем занимался в течение двух недель. Он непроизвольно начал двигаться взад и вперед, а она стала помогать ему.

– Я не… Боже, Бонни, не делай этого, чтобы…

Ее руки не прекращали ласкать его, и она улыбалась, наслаждаясь тем, что берет над ним верх.

– Продолжай, – дразнила Бонни, хотя ее сердце учащенно билось и ей трудно было дышать.

Элай задрожал и сделал рывок вперед, глубоко входя в нее.

– Ты маленькая ведьма, – задыхаясь, проговорил он. – Ты любишь мучить меня.

– Да, я люблю мучить тебя, – подтвердила Бонни, жадно глотая воздух, – Но только таким образом.

– Я был у твоего отца, – сказал Элай, с трудом переводя дыхание. – Дай мне все рассказать, бессердечный, маленький бесенок.

Спустя некоторое время, ослабев и поняв, что Бонни наказывает его за обман, Элай приподнялся на кровати и зажег лампу.

– Не смей прикасаться ко мне! – предостерег он Бонни, – пока я не расскажу тебе все, что делал!

Элай рассказал ей, как провел прошлую неделю, скрываясь днем в магазине у ее отца и выслеживая делегацию Союза по ночам. Перед этим он навел справки в Спокейне о деятельности «Братства Американских рабочих» и выяснил кое-что об их тактике, весьма настораживающее. Это убедило его, что они так просто не примирятся с поражением.

Бонни только теперь поняла, почему у нее были нехорошие предчувствия после отъезда Элая. Она села на кровати.

– Но рабочие проголосовали спустя день или два после твоего отъезда…

– Да, – сказал Элай, – и почти единогласно против «Братства». Они хотят организовать Союз, но по-своему. Джек рассказал мне обо всем этом.

Бонни подумала, как это Джек Фитцпатрик, которого Элай всегда недолюбливал, стал его доверенным лицом и надежным союзником. Раньше Элай неизменно говорил о нем с плохо скрываемым раздражением: «твой отец». Сейчас он стал Джеком. Это было странно.

– Почему ты выбрал в помощники моего отца, а не Сэта, Форбса или Вебба?

– Сэт и Форбс, конечно, в курсе моих дел, – Элай казался дьявольски довольным собой. – А что касается Вебба, так в основном это его идея. Яркий человек Хатчисон… Знаешь, он собирается выдвинуть свою кандидатуру в мэры.

– Я рада, что ты доверяешь кому-то в этом проклятом городе, но только не мне, к сожалению, – со злостью сказала Бонни.