-  Ну что вы там? - недовольно закричал я. - Скорей!

    Наконец Самойлов показался в дверях.

    -  Давай передатчик! - сказал он.

    Пока он настраивал аппарат, я тщательно запер наружные двери лаборатории.

    -  Теперь держитесь крепче за меня, - прошептал я Самойлову.

    Волнение сжало горло… Мы крепко обхватили друг друга, я включил диск. Аппарат плавно и уже легче, как мне показалось, чем в первый раз, поднял нас к отверстию люка. Нам пришлось отогнуть несколько прозрачных планок, вращающихся в люке, чтобы пролезть в него. Удалось это нам с большим трудом. Мы очутились в широкой темной трубе. Куда она выведет нас? Мы поднимались все выше и выше, изредка скользя по ее гладким стенкам. Вдруг я довольно чувствительно ударился головой о твердую поверхность. Подъем прекратился. Оказалось, что тут канал изгибался под прямым углом. Сразу стало светлее: где-то далеко впереди забрезжил свет.

    -  Это непредвиденное затруднение, - пробормотал Петр Михайлович. - Диск тут не поможет.

    -  Скорее, скорее, - подгонял я академика, хотя видел, что это было излишне. - По-пластунски!

    Я выключил диск и пополз, как ползали в старину наши предки на полях сражений.

    Некоторое время в трубе слышны были лишь проклятия академика, он не привык передвигаться таким способом. «Скоро ли вернутся биопсихологи? - тревожно вертелось в голове. - Через час или через пять минут? Скорей бы кончилась эта проклятая труба!» Светлый круг впереди казался все еще бесконечно далеким. Я собрал последние силы и пополз еще быстрее. Академик отставал.

    -  Не сдавайтесь, Петр Михайлович! - подбадривал я его. - После отдохнем.

    Он молчал и пыхтел как паровоз.

    -  Фу! Наконец-то! - выдохнул я с величайшим облегчением и осторожно высунул голову в отверстие. Сердце радостно забилось: люк выходил как раз к уступу здания Кругов Многообразия.

    -  Скорей! Ну, Петр Михайлович! - громко шептал я.

    Академик еще полз где-то в темноте, метрах в десяти от меня. Я протянул руку в темноту и, нащупав Самойлова, рывком выдернул его на уступ. От напряжения он тяжело дышал и не мог выговорить ни слова.

    -  Где же автомат включения воронки? - тормошил я его.

    -  Там… подожди. Я сейчас, - и он опустился на уступ.

    Я видел, что Самойлов побледнел, и понял, что ему будет трудно держаться за меня во время полета.

    Тогда я снял диск со своей груди и прикрепил его к академику. Потом для надежности привязался к ученому ремнем и крепко обхватил его за плечи.

    Диск снова понес нас по воздуху.

    Через минуту мы поднялись на площадку самого высокого уступа здания. Вдруг я заметил, что стало темнеть. Кругом замигали бесчисленные светильники. Взглянув вверх, я не увидел сквозь прозрачную крышу Трозы фиолетового неба и центра Галактики. По небосводу быстро мчались тяжелые хмурые тучи.

    -  Начинается Цикл Туманов и Бурь, - заметил отдышавшийся академик.

    «Плохо это или хорошо?» - подумал я.

    -  Вот промежуточный автомат тоннеля, - указал Самойлов на четырехугольную пластмассовую коробку у карниза. - Смотри вверх.

    Он излучил ритмичный сигнал, нажимая кнопки передатчика. Внутри автомата что-то защелкало, загудело.

    -  Есть воронка! - радостно закричал я.

    Поляроидная крыша медленно раздвигалась как раз над зданием Кругов, постепенно выпучиваясь вверх в виде широкого конуса.