Кучка задумался. Он осторожный и во всем ищет подвох. Это правильно, когда рассуждаешь и анализируешь ситуацию. Но излишняя осторожность — враг громких и сокрушительных побед. Уверен, примерно так и думает боярин, решаясь действовать.

Я старался показывать лишь умеренный интерес с разговору за столом. Казаться вовсе безучастным, когда такие события назревают — это ошибка. Боярин тогда заподозрит, что я более осведомленный, нежели, как сейчас, вроде бы и не при делах. Утка была хороша, вот и акцентировал свое внимание на ее поедании.

— Тысяцкий Владислав Богоярович, а ты что скажешь? Как бы ты поступил на моем месте? Сидел за стенами крепкими, да оборону держал, чай не голодно будет, припасов вдоволь, да и союзники должны подойти, или пошел воевать князя? — вдруг спросил меня боярин Кучка.

— Если ты уверен в том, что на помощь к тебе придет рязанский князь, то и отсидеться можно. Только, Степан Иванович, учел ли ты, что зима уже пришла. Снега навалило, так что половцы отойдут в свои кочевья на зимовку, мордва также, а без них Ростислав Рязанский не так и силен, — высказался я.

— Но зима — она для всех едина. И для меня, в теплом тереме, и для князя Юрия Владимировича, в холодном лесу, если решится он на осаду, — усмехнулся боярин.

— Тогда отчего ты не снес избы и хлевы на своем окольном граде, у детинца? Там разместятся воины князя ростовского и будут осаждать тебя, так же греясь в избах, — сказал я, выглядя не совсем прилично, так как рот был набит едой.

Впрочем, тут приличия — это еще только формирующееся понятие, этикета за столом, кроме почитания старших и отдельном месте для женщин, и нет никакого, почти, нужду все же не справляют.

О женщинах… Скромно потупив глазки, но явно переигрывая с покорностью, по правую руку от боярина сидела за столом та самая Улита. Что сказать? Девка знатная, причем во всех смыслах слова. Пусть она и устремила глазки на свою тарелку, но от этого не стала горбиться, а сидела величественно, прямо держа спинку и чуть выпячивая грудь, которая была не просто заметна, но, признаться, заставила меня бросить тройку лишних взглядов. Светло-русые волосы были заплетены в массивную косу по пояс.

Она была привлекательной девушкой и я бы сказал, что и красивой. Но не в этом сила этой девы. Она была из тех, которых в будущем называли «роковыми». Явно с характером, от нее шла сила, воля, неукротимость. Вот это часто манит мужчин больше, чем смазливое личико. Одних манит, других отваживает, кто боится связываться с сильным женским характером. Но это фильтр, чтобы такая вот Улита не тратила свое драгоценное время на слабого, недостойного ухажера.

Хотя о чем это я? Какие ухажеры, если она во власти своего отца? Но при этом силу характера Улиты такой факт не отменяет. Невольно сравнил ее и Рахиль. Улита, как по мне, немного, но проигрывает в сексуальности и даже, на мой не скромный вкус, в изяществе и красоте. Но в чем Рахиль явно уступает Улите Степановне, так в характере, внутренней силе, которая манит, как магнит, которую хочется укротить, прибавить к своим жизненным силам.

— Что? Хороша дочка моя? А? Тысяцкий? — рассмеялся боярин. — Ха! Увидел бы твой воевода-князь такую красу, девичью косу, так уже давно сидел бы за этим столом зятем мне.

А боярин, явно, уже потерял связь с реальностью, раз считает, что Иван Ростиславович может быть ему покорным зятем. Ну да это мне на руку.

— Отец, прости покорного сына твоего, но ты не решил, что делать. Полусотник Угрюм прибыл с разведки. Юрий выслал вперед сотню своих воинов. Они отстали от другого войска, числом неизвестным, но до тысячи воинов. Нужно решаться, отец, — с пылающим взором говорил Иван Степанович.

Боярин задумался, то и дело бросал на меня взгляд. Мне же хотелось, как в детстве, скрестить пальцы на удачу.