Через пять минут ворота стали открываться и не мы первыми вышли из Киева, а толпа. Люди бежали, они не замечали коней, бросались нашим лошадям под ноги и приходилось не просто объезжать кричащие и визжащие препятствия, но и останавливаться. Время утекало.

— Уйдут же! — сетовал Никифор, но не спешил давить людей.

— Да и пусть! — выкрикнул кто-то из воинов моего, доставшегося в наследство от Мирона, десятка.

Я сразу же нашел этого говоруна взглядом, но не стал ничего высказывать. В конце концов есть логика и в том, чтобы дать уйти тем разбойникам, которые так лихо подстроились под обстоятельства и стали грабить людей. В воровской среде такие бандиты заслужили бы уважение за придумку и лихость исполнения. Но у нас не такой коллектив, потому очень хотелось бы нагнать и поднаддавать супостату по филейным его частям.

Нужно догонять, обязательно. Насколько я понял, прежде чем сообразили, что в лесу орудует банда, прошло определенное время и немало людей были ограблены и, скорее всего, убиты. Брать пленных в таких условиях, когда возможна быстрая погоня — это большой и не оправданный риск. Так что можно грабануть награбленное. Как там в математике? Минус на минус дает плюс? Тогда получается, что украсть награбленное, как бы и не грех, не преступление, а вполне себе законная добыча, особенно, если быть в дали от тех, кто может предъявить свои права на имущество.

Когда семья убегает из дома, что она берет с собой? Документы, но для нынешнего времени такое вряд ли подходит, по причине отсутствия документов, может только что книги, но и они редки. Берут ценности, еду, животных, прежде всего лошадей. А вот это более чем правда и для современной реальности. Так что можно очень сильно запастись серебром, конями, обеспечить дружину едой.

Нужно догонять воров и бить их, желательно несколько подальше от Киева, чтобы не нарваться на великокняжеских ратников или еще на кого, кто, как шакал, обязательно прибежит к стольному городу посмотреть, что да как тут.

Двадцать минут, или около того, нам понадобилось, чтобы пробраться через людские потоки и отойти на пол версты, дабы осмотреться. И только тогда, потеряв много времени, мы устремились в погоню.

Гнать уже изрядно подуставших лошадей было преступно и опасно. Лишь у каждого десятого из нашей дружины были заводные кони, чтобы иметь возможность пересесть на чуть менее уставшее животное. Остальные кони с обозом ушли еще вчера. При этом, хорошо, что место, куда уходила часть нашей дружины, оказалось в стороне от того, где промышляла банда.

Сам князь объезжал своих ратников, словно воспитатель в десятком саду пересчитывал воспитанников после дневной прогулки.

— Влад, отряди пять ратных, дабы они отправились к нашему обозу. Пусчай скажут старшему, чтобы он лесами выходил на десять верст южнее Каменистого брода, — приказал князь.

Я степенно поклонился. Так положено. Нужно отблагодарить князя за оказанное доверие. Пусть такое задание и не так, чтобы и престижно, остальные же ратники в погоню пойдут, но все же.

— Боброк старший! — обращался я к своему десятку из более двадцати ратников. — Бери еще четырех и в путь. Приказ князя слыхал?

Боброк поклонился и быстро отобрал четыре новика, не преминув с собой взять и Лиса. Мог и я отправиться, и никто бы особо ничего не сказал, даже не осудили за то, что оставляю свой десяток. Но разве так можно? Пропустить охоту на плохих парней?

Глава 22

Ударяться задницей о седло — не слишком веселый аттракцион. Все-таки до опытного всадника мне расти и расти, как и телу приходится привыкать к подобным экзекуциям. Это при неспешной поездке я уже не ощущал боль на седалищном месте, а когда уже третий час в погоне, становится более чем чувствительно.

Но какая погоня? Разве среди деревьев можно гоняться? Это был не тот лес, который я люблю.