— За что лычки сорвали?

— За честность.

— Не понял?

— Старики дембельные молодых чуток поучили. Не без последствий. Я это не приветствую, но и не считаю, что я могу все порядки в армии враз изменить. Ну, был военный прокурор. Следствие. Дембелей посадили. С меня спрос: кто? Я честно сказал: знаю, но не скажу. Как так? — спрашивают. Отвечаю: не могу назвать. Там такое дело: соври я что, ну, например, что не видал, как старики били молодых, — и все, свободен. Кстати, там и старикам досталось. Драка, она и есть драка, хоть в армии, хоть на гражданке. Кому-то всегда больше достается. Соври я, отделался бы гауптической вахтой. А так — за честность, разжаловали и вместе с дембелями в дисбат. Теперь сюда дослуживать прислали.

Так Князь познакомился со странным парнем по кличке БИЧ. Бич — это "бывший интеллигентный человек", так зовут отбившихся от моря по разным причинам и припухающих в портовых городах бывших моряков.

У Бича было странное представление о чести, не всегда совпадавшее с кодексами чести армейскими, гражданскими, криминальными. Он был правдив на удивление, часто себе во вред. Но праведником его назвать язык бы не повернулся. Он спокойно мог пойти на ограбление войскового склада, мог отобрать у молодого бойца понравившийся ему перочинный нож и мог не взять чужой кошелек, попавшийся ему на пустынной дороге, если знал, кому кошелек принадлежит. То есть он бы его непременно взял и отдал бы хозяину. Бич был из тех, кого перед боем каждый его сослуживец, даже обиженный за отнятую вещь, за незаслуженную с его точки зрения затрещину, был готов выбрать в напарники в предстоящей операции.

Такая у него была репутация.

Каждый знал — Бич вытащит с поля боя, прикроет своим телом, поделится последним глотком воды и хлеба.

Они мало послужили вместе. И только на одном "полевом театре". Бич прошел курс ускоренной подготовки в лагере спецназа и был отправлен с группой спецназовцев на перекрытие горной дороги, по которой перебрасывалась очень большая партия наркоты.

Шансов выбраться оттуда у группы было мало.

Месяц? Да, точно, всего месяц Князь преподавал им силовую и огневую спецподготовку, обучал действовать в окружении в горных условиях при обильном вооружении и подавляющем превосходстве противника, а затем — отход из окружения в ночных условиях.

Потом Князя перебросили к курдам, в Ирак. Случайно он слышал, что с той операции никто не вернулся. "Кажется, никто", — так говорили.

Бич был способным учеником. И Князь был рад, что он вырвался. И тогда, и сейчас.

Присмотревшись, Князь понял, что Бич тоже почувствовал в кузове другого человека, и принял ту стойку, которой он его учил, — когда у тебя есть заточка или нож, нет огнестрельного оружия, «среда» (вода, песок, предметы) не позволяют провести прием ногой, и ты не знаешь, сколько у тебя противников.

У Бича глаз было почти не видно, — должно быть, били ногами, — подумал Князь. Вместо глаз были багровые набухшие щелки. — Вряд ли это сделал Фира, — он хранит верность товарищам по оружию; скорее всего, как раз Фира и помог бежать Бичу. А избили его до попадания в «СИЗО».

"Похоже, мы с ним — товарищи по несчастью; надо его предупредить, что я свой, пока он не попытался метнуть на звук шороха свой нож, вычислив по колебаниям воздуха, что «противник» у него всего один".

В полной тишине, нарушаемой лишь звуками уличного движения, проникающими в кузов машины сквозь брезентовое покрытие, раздался тихий свист, который издают, предупреждая об опасности, степные суслики.

В полумраке кузова было видно, как Бич приостановил движение руки, уже готовой метнуть нож на звук, и прислушался.