«В Царицыне он (Распутин. — А.Б.) лишает девственности монахиню под предлогом изгнания бесов.

В Казани замечен выбегающим из борделя с голой девкой впереди себя, которую хлыщет ремнем. В Тобольске соблазняет мужнюю жену, благочестивую даму, супругу инженера, и доводит ее до того, что та во всеуслышанье кричит о своей страсти и похваляется позором. Что ж с того? Хлысту все позволено! И греховная связь с ним — благодать Божья».

Бесконечно пересказывая грязную клевету, он одну из самых скандальных сплетен все-таки опустил: о своей половой связи с Распутиным. Об этом тоже говорили в салонах. Так как многие однозначно относили Юсупова к числу «очевидных» гомосексуалистов, а Распутина называли «неутомимым жеребцом», то в их отношениях, что являлось естественным для того времени, светские знатоки быстро «обнаружили» и «половые влечения». При всей порочности и бессовестности Феликса Юсупова, думается, что «сексуального мотива» в их отношениях никогда не было. Вызывалось это не «моральными устоями» князя, которых тот начисто был лишен, а отсутствием каких-либо подобных наклонностей у Григория Распутина.

Не будем больше цитировать высказывания и оценки Юсупова. Приведенные выдержки красноречиво характеризуют их уровень, который читателю уже известен по высказываниям других, одержимых антираспутинским психозом современников. Попытаемся все-таки понять, почему изнеженный аристократ, падающий в обморок от вида крови, все же решил пойти на убийство.

Первое, что здесь приходит наум, так это предположение, что Феликсу лавры Дориана Грея не давали покоя. Но между литературной и реальной фигурами существовала одна принципиальная разница: если герой Оскара Уайльда убивал, чтобы сохранить личную тайну, спасти себя и продлить свою патологическую молодость, то русский князь вознамерился обагрить руки кровью, чтобы, как он уверяет, «спасти Россию».

Первое время, как повествовал князь, его мучили сомнения относительно возможности сознательно убить человека. Однако колебания длились недолго. Скоро Феликс пришел к заключению, что раз на войне «убивают неповинных людей», потому что они «враги отечества», то, значит, в самом факте убийства ничего предосудительно нет, если оно обуславливается целями «спасения родины». Так как

Юсупову удалось избежать участи «фронтового бойца», то он решил заняться уничтожением недруга, не покидая пределов столицы.

По мнению юсуповского клана и их знакомых, Распутин — особо важный, самый главный и наиболее опасный «враг». Последние сомнения относительно необходимости убийства Распутина у Юсупова отпали после разговора с председателем Думы М.В. Родзянко. «Верный слуга Государя» без обиняков заверил князя, что не будь он таким старым, то лично бы «его прикончил». Это была желанная индульгенция. Путь к преступлению был открыт.

План убийства Юсупов начал вынашивать осенью 1916 года. Первоначально Феликс не хотел сам «пачкать руки убийством»; он собирался подыскать человека, способного сделать это за деньги. По мнению аристократа, такого рода людей можно было найти, конечно же, в революционной среде. За посредничеством он обратился в начале ноября 1916 года к видному общественному деятелю либеральной ориентации, известному адвокату и депутату Думы Василию Маклакову.

Тот нашел просьбу «бестактной», но тем не менее счел необходимым политически просветить Юсупова. «Вы воображаете, что Распутина будут убивать революционеры? Да разве они не понимают, что Распутин их лучший союзник? Никто не причинил Монархии столько вреда, сколько Распутин; они ни за что не станут его убивать».