Следуя христианскому завету милосердного служения, Александра Федоровна в годы Первой мировой войны занялась деятельностью просто немыслимой в Ее положении, которая не имела аналогов в отечественной истории. Окончив фельдшерские курсы, Она и Ее старшие Дочери стали работать сестрами милосердия в царскосельских госпиталях. Царица обмывала раны солдат и офицеров, в том числе и такие, от лицезрения которых некоторые молодые санитарки падали в обморок; делала перевязки, ассистировала при операциях. «Сколько горя вокруг! — восклицала Она в письме к мужу в марте 1915 года, — Слава Богу за то, что Мы, по крайней мере имеем возможность принести некоторое облегчение страждущим и можем им дать чувство уюта в их одиночестве».

В этой деятельности Александра Федоровна смогла проявить свою давнюю тягу к непарадному человеческому общению. Для нее не имели значения ни происхождение, ни чины, ни титулы, ни звания. Она всю жизнь искала простоты и веры, и эти Ее устремления осуществились в госпитальных палатах. Она проводила часы среди простых солдат, беседуя с ними на разные темы, внимательно слушая их нехитрые рассказы о жизни и о войне, благословляла их после выздоровления на новые подвиги, даря на счастье ладанки и иконки.

Это общение доставляло Ей больше радости и удовлетворения, чем вымученные завтраки, чаи и обеды с родственниками и придворными. Роль сиделки у постели раненых солдат и офицеров Она выполняла с большим внутренним подъемом и часто занималась этим даже в период недомогания.

«Когда я чувствую Себя очень угнетенно, — писала Супругу в октябре 1915 года, — Мне отрадно ходить к самым больным и приносить им луч света и любви».

Царица как бы следовала завету своей матери Гессенской герцогини Алисы, которая прославилась в Дармштадте невероятной преданностью делу помощи больным и неимущим. Ее младшая Дочь отличалась в этом деле не меньшей энергией.

Александра Федоровна никогда не использовала милосердное служение для рекламы Собственной персоны, к чему Ее призывали не один раз. Этим «промыслом» беззастенчиво «занимались» многие аристократические красавицы и матроны, охотно занимавшие почетные и необременительные должности попечительниц лазаретов, богаделен, санитарных поездов и госпиталей. Нередко светские «львицы» и «пантеры» рассматривали эти занятия как способ престижного светского самоутверждения, позволявший не только демонстрировать себя, но и заводить важные и нужные знакомства и связи.

Со знанием «предмета» о том написала последняя подруга Царицы Лили Ден: «Благотворительные базары представляли собой как бы светские вечера, где можно было блеснуть своими туалетами, нередко участники таких базаров меняли туалеты три раза в день. В воздухе стоял густой аромат духов, повсюду множество цветов, а дамы, продававшие вещи, устав, подкреплялись лучшими сортами шампанского». Война мало изменила этот мир. Лишь наряды стали скромнее, но никто из дам высшего света не пошел работать в госпиталь. Они оставались, как и раньше, только «патронессами» и распорядительницами «благотворительных базаров». Царица же как истинная христианка никогда не была рабыней светских «традиций».

То, что Императрица перешагнула через условности и стала работать «простой фельдшерицей», в головах у «господ из хорошего общества» не укладывалось. В этой деятельности одни увидели дискредитацию власти, другие — позу. Царице отказывали в праве на искренность и здесь, считая, что Она «ищет популярности». Публичных выпадов по этому поводу не было, так как «профессиональные спасатели России» всех мастей отдавали себе отчет в том, что данная ипостась Коронованных Особ не позволяет эффектно бросить в Них очередной ком грязи.