Правда, уже тогда в донесениях встречались некоторые намеки, которые так и остались робкими предположениями. Например, 6 августа 1912 года филер фиксировал: «“Русский” пошел по Гончарной улице, где в доме № 4 встретил неизвестную барыньку, по-видимому, *censored*TKy, и зашел в упомянутый дом, где помещалась гостиница, пробыл с нею двадцать минут». Даже если это и действительно была «жрица любви», то совершить некие интимные действия за указанное время было просто невозможно. Надо было зарегистрироваться в гостинице, подняться в номер, ну и так далее. При этом филер ничего не утверждал наверняка. Он и не мог ничего безусловно констатировать.

Важное пояснение. Служба наружного наблюдения возникла как один из способов контроля за лицами, «прикосновенными к революционному движению». В 1907 году в «Инструкции» [21 — См.: Инструкция начальникам Охранных Отделений по организации наружного наблюдения. Инструкция по организации наружного (филерского) наблюдения // Река времен. Книга истории и культуры. М., 1995. С. 259–274.] начальникам охранных отделений говорилось, что это лишь «вспомогательное средство». Что для полноты картины обязательно требуются и сведения внутренней агентуры. При отсутствии же «попутного освещения со стороны внутренней агентуры не следует допускать чрезмерного развития наружного наблюдения, так как, будучи весьма растяжимо, оно может давать весьма обширный, непонятный материал, крайне затрудняющий работу филеров и Отделения».

«Инструкция» строго регламентировала деятельность филеров, их задачи, цели, способы, приемы.

Все эти детали полицейского «сопровождения» и «проглядки» могут показаться неважными. Однако их смысл раскроется в полной мере при обращении к филерским донесениям последнего периода. От этого времени остался тот самый «непонятный» материал, который можно назвать как угодно, но только не «филерскими сводками».

Этот период начался летом 1914 года после покушения Гусевой, когда Император и отдал распоряжение Министру внутренних дел H.A. Маклакову обеспечить охрану Распутина. Никаких других распоряжений не отдавалось. Однако некоторые «сопутствующие» меры руководители МВД приняли по собственной инициативе. Монарха же о том не уведомили.

Джунковский позже объяснял, что им лично было отдано распоряжение учредить за Распутиным «двойное наблюдение, два агента открыто следили за ним, записывали всех приходящих к нему и официально числились как охраняющие его, другие два вели негласное наблюдение. Теи другие доносили ежедневно Департаменту полиции для доклада мне; Распутин именовался “Темным”».

Дело тотальной слежки за Распутиным, начатое Джунковским, довел в 1915 году до полного совершенства С.П. Белецкий, который о том и поведал в своих показаниях ЧСК в 1917 году.

«Я учредил двойной контроль и проследку за Распутиным, не только филерами Глобачева (Константин Иванович, генерал-майор, начальник Петроградского охранного отделения. — А.Б.), но и филерами Коммисарова (Михаил Степанович, жандармский генерал-майор, которого Белецкий назначил заведовать охраной Распутина. — А.Б.), заагентурил всю домовую прислугу на Гороховой, 64, поставил сторожевой пост на улице, завел для выездов Распутина особый автомобиль с филерами-шоферами и особый быстроходный выезд с филером-кучером. Затем все лица, приближавшиеся к Распутину или близкие ему, были выяснены и на каждого из них составлена справка. Далее была установлена сводка посещаемости Распутина с указанием дней посещения и проследка за теми из случайной публики, которые так или иначе возбуждали сомнение, и самое тщательное наблюдение и опросы в швейцарской обращающихся к Распутину лиц, хотя это не нравилось и ему и его близким».