— А брат Уберто никогда не показывал формулу, которую он использовал, чтобы получить философский камень? — спросил Гримпоу, горя желанием получить ответ.

— Нет, никогда. А если бы и открыл, мне бы все равно это не пригодилось.

— Брат Ринальдо сказал, что вы тоже ищете так называемый lapis philosophorum, проводите ночи напролет без сна, пытаясь найти философский камень.

Лицо маленького монаха озарила хитрая улыбка.

— Дорогой мой Гримпоу, истинных алхимиков интересует не столько финальный результат, сколько обучение во время поиска. Поэтому каждый алхимик должен найти свой путь в учении, чтобы отыскать гениальное в себе самом. Я же, признаться, до сих пор его не нашел.

— Так вы не пытаетесь получить из грубых металлов наичистейшее золото? — спросил Гримпоу, смущенный рассуждениями монаха.

— И да и нет, — ответил тот. — Это правда, что я экспериментирую с металлами, чтобы попытаться сделать их столь же чистыми, как золото, но это не та цель, которая движет мной, меня привлекают не богатства. Этот сверхъестественный философский камень, желанием найти который горят все ученые, не золото, как врут многие шарлатаны, это нечто нематериальное, мудрость и знание. Образ золота не более чем символ, аллегория, с помощью которой можно представить идеал души, ради достижения коего истинные алхимики прикладывают немыслимые усилия посредством алхимического процесса для превращений металла, что показывает способность человеческого существа познавать и открывать секреты природы. Задачей алхимии можно считать желание сделать подвластной материю, преобразовать ее, создав, как сделал Бог, сотворив мир. Именно поэтому каждая эпоха отличается от предшествующей и от последующей, а наша будущая жизнь и жизнь всего человечества так неопределенна и подвластна чувствам. — Прокашлявшись, брат Асбен продолжил: — Любое наше открытие очень скоро потеряет свою значимость из-за изобретений многих мудрецов, ведь сколько гениального способны придумать люди! Единственное, что должно нас интересовать, так это то, чтобы подобные чудеса служили на благо человеку, а не разрушению. Потому-то наши знания, наблюдения, открытия хранятся в строжайшем секрете и доступны только посвященным. Остальные бы не поняли всего или использовали бы в корыстных целях, а иные, может, просто бы посмеялись.

— По этой причине церковь считает алхимиков еретиками?

— Церковь и королей волнует одно, как бы кто-нибудь и вправду не создал чистое золото и не стал могущественнее самого папы, как давным-давно случилось с орденом тамплиеров, которых преследовали как еретиков за власть и богатства, каковые они снискали.

Снова в разговоре появились рыцари-тамплиеры, и Гримпоу не мог не вспомнить о магическом камне погибшего рыцаря, принадлежавшем теперь ему, камне, который, судя по тому, что только что рассказал брат Асбен, имел определенное отношение к алхимии, к философскому камню и к ордену Храма в Иерусалиме. Но вдруг Гримпоу одолело предчувствие того, что, возможно, хранимый им камень, если он на самом деле ключ ко всему, может оказаться источником всех легенд, придуманных за долгие века теми, кто искал таинственный философский камень, lapis philosophorum, о котором слышали все, но никто не уверен ни в его существовании, ни в значении и пользе.

Но должно пройти еще много времени до того дня, когда Гримпоу наконец разгадает секрет.

Снежная буря и сильный дождь отложили на несколько дней намерение Гримпоу спуститься в долину к кресту, указывающему дорогу в аббатство, чтобы проверить, не откопал ли Дурлиб походную сумку, хранившую сокровище; ведь это послужило бы безошибочным доказательством того, что он все еще жив. Этот секрет знали только они с Дурлибом, и никто более не догадывался о месте, где запрятано сокровище.