Он покорно вышел вслед за ней в вестибюль. Ему было страшно холодно. Вот, сейчас Полонин задаст Нимфе вопрос: «А почему вы упали в обморок? И кто с вами находился в тот момент?» И тут же, не выходя из больницы, напишет постановление об аресте Алексея Кобеца как главного подозреваемого. Отчего-то сразу вспомнилась Ярославна. Зачем ей это понадобилось?

Он усмехнулся. Если бы он сразу все рассказал Полонину, отвез его в радиорубку, помог найти улики, то сейчас бы на месте Лехи вполне могла оказаться сама Ярославна. Стояла бы, глядя на больничный двор сквозь заросли подоконничных фикусов, и с минуты на минуту ожидала ареста. Только бы он никогда не подставил ее… А она подставила… Что ей какой-то Леха? У нее есть Борис Игоревич — буржуй и меценат, владелец заводов, газет, пароходов…

— Ты еще не уехал? — услышал он Полонинский голос за своей спиной. В нем не было ни тени казенной строгости.

— Нет еще… — проговорил Леха, начиная на что-то надеяться.

Колька с досадой постукивал по ладони свернутым в трубочку протоколом допроса.

— Черте что! Она ничего не помнит! Никакого Измайлова в жизни не видела. С тобой тоже вроде как не знакома. Я ее спрашиваю: «Что случилось?» А она: «Танцевала на дискотеке. А потом — не знаю». Очнулась, когда двое каких-то людей стали перекидывать ее через перила моста. Дальше опять ничего не помнит. Опознать никого не берется. Тьфу!

Вряд ли Леха когда-либо чувствовал себя счастливее.

— Так она что, и меня не вспомнила?!

— Натурально!

— А память к ней вернется?

Полонин неопределенно дернул плечом.

— Бог ведает! Врачиха сама ничего определенного сказать не может. Транспортировать ее в областную больницу не дают. Волновать не разрешают. Что ж, будем ждать. Чего нам еще остается?

Вернувшись в контору, Леха сразу помчался к Топ, но у нее была какая-то спешная работа, и она запретила себя отвлекать. Пришлось отправиться к себе в кабинет и мучиться от присутствия Ярославны. Она, по всей видимости, была страшно поглощена работой: что-то быстро строчила, сверяясь с толстыми книжками, половина из которых была вообще на иностранных языках.

Леха томился. Услышанное от Полонина распирало его и требовало немедленно с кем-нибудь поделиться. Но Ярославне такой радости он бы в жизни не доставил.

Как только он переступил порог своего кабинета, она подняла голову и спросила:

— Вас не арестовали? Очень мило… Я за вас рада. — И снова погрузилась в работу.

Некоторое время Леха рассматривал ее ножку, видневшуюся под столом, и прикидывал, сколько могут стоить ее туфли. Потом он перевел взгляд на руки. Да, ногти у Ярославны были ей-богу накладные. И очень красивое колечко с небольшим бриллиантом. Что-то такое кругленькое и сверкающее. Вот если бы она такими ручками…

— Петрович, — вдруг прервала его мысли Ярославна, — вы не можете спокойно трудиться, потому что мучаетесь вопросом, какой на мне лифчик? Так он черный, атласный, с тонкими бретельками…

— Не верю, — угрюмо бросил Леха. Вообще-то он думал совершенно не о ее лифчике, но общий ход мысли она угадала.

Ярославна развернулась к нему лицом и быстро расстегнула блузку.

— Убедились? Теперь приступайте к работе и не забивайте себе голову всякой ерундой.

— Э-э, меня еще очень интересует, какой формы у вас грудь.

— А меня интересует моя работа. Не отвлекайте меня, пожалуйста.

Но после сегодняшних треволнений Леха был не в состоянии трудиться. Он уже решил было немного «полетать» на компьютерных самолетиках, но тут в углу его экрана замигал символ, обозначающий, что ему пришло электронное письмо.