Мак‑Гиллиг, командир бригады добровольческой Ирландской Республиканской Армии, и Холлоран застыли в напряженных позах, разглядывая друг друга. Никто не двигался.

Наконец Холлоран нарушил молчание:

– Сначала покажите нашего клиента.

Немного помедлив, Мак‑Гиллиг кивнул одному из своих спутников – восемнадцатилетнему юнцу, уже успевшему совершить два своих первых убийства во имя Свободной Ирландии. Тот перевернул свой «Армлайт» дулом вверх и, прижав приклад к бедру, не спеша двинулся к фургону. Ему пришлось долго жать на ручку задней дверцы автомашины, и все же она никак не открывалась.

– Подсоби ему, – приказал Мак‑Гиллиг второму военному, стоявшему слева от него. – Не беспокойся об этих двух: они не шелохнутся. – И он взвел курок своего «Уэбли»; щелчок, раздавшийся в зловещей тишине, прозвучал как грозное предупреждение.

Тем не менее его второй компаньон, который был постарше Мак‑Гиллига и, очевидно, уступал своему командиру в храбрости, продолжал держать под прицелом двоих англичан, медленно отступая к фургону.

– Нам пришлось вкатить дозу вашему парню, – сказал Мак‑Гиллиг Холлорану. – Чтобы успокоить его, вы понимаете. К завтрашнему утру он будет как огурчик.

Холлоран никак не отреагировал на это.

Задняя дверца фургона наконец распахнулась, и стало видно скорчившуюся фигуру внутри. Старший военный неохотно повесил винтовку на плечо и вместе с юнцом забрался в кузов. Они выволокли неподвижное тело из машины, поддерживая его и одновременно прикрываясь им от англичан.

– Давайте его сюда, ребята, и положите на землю позади меня, – крикнул им командир. И прибавил, обращаясь к Холлорану: – Теперь мне хотелось бы взглянуть на эти деньги.

Холлоран кивнул:

– Сначала я должен осмотреть своего клиента.

Тон Мак‑Гиллига стал любезным:

– Вполне разумно. Ступайте вперед.

Небрежно взмахнув рукой, Холлоран подозвал к себе грузного, мускулистого мужчину – тот стоял в десяти шагах от него, прислонясь к взятому ими напрокат автомобилю. Разомкнув сложенные на груди руки, напарник Холлорана подошел ближе. Сам Холлоран ни на секунду не спускал глаз с командира ИРА.

Холлоран шагал впереди всех, за ним – его помощник, а следом с «Уэбли» в руках шел Мак‑Гиллиг. Подойдя к распростертому на земле телу, грузный мужчина опустился на колени. Юноша‑ирландец тоже наклонился над лежащим человеком.

Англичане не обменялись ни одним знаком, ни единым жестом.

– Деньги, – напомнил Мак‑Гиллиг. Холлоран медленно наклонился, протянув руки к кожаному чемоданчику, стоящему у его ног. С легким щелчком расстегнулись две застежки.

Его помощник оглянулся, не поднимаясь с колен. Ни одного условного знака, никаких лишних движений...

Холлоран улыбнулся, и вдруг Мак‑Гиллиг понял, что находится на волосок от гибели. Когда Холлоран еле слышно произнес – нет, тихо прошептал: «Иисус, Мария...» – Мак‑Гиллиг вспомнил, где он слышал этот голос, этот еле заметный акцент.

Руки Холлорана были уже внутри чемоданчика.

А мгновение спустя они вновь появились над его крышкой, сжимая короткоствольный пистолет‑пулемет.

Мак‑Гиллиг не успел нажать на спуск своего «38‑го», когда первая пуля, выпущенная из «Хекклер и Кох», раздробила ему переносицу, застряв в задней части черепа. Другой военный захлебнулся собственной кровью, раненный второй пулей, так и не сделав ни одного выстрела из своей винтовки.