К тому времени, как они добрались до места назначения, быстро опустилась тропическая ночь. В свете электрических уличных фонарей по проспектам текли толпы. Автомобили, гудя клаксонами, прокладывали себе дорогу сквозь поток рикш и малабар. Это был фешенебельный иностранный район, центр магазинов и кафе.

Дальше по Сингапуру ехали только туземцы. Обстановка не слишком отличалось от «Тысячи и одной ночи». Запах еды и кунжута витал в воздухе. Торговец мылом, с двумя кувшинами, подвешенными на шесте через плечо, зазывал покупателей. Другой торговец пронзительно кричал о достоинствах земляных орехов, которые продавал. Китайцы в шелковых туниках, нищие, кули, индокитайцы в своих экзотических нарядах…

Пятнадцать минут спустя пассажиры седана оказались в комнате, расположенной четырьмя этажами выше оживленной улицы. Непрестанный шум превращался тут в настоящий бедлам. Те, кто владеет радиостанциями в Сингапуре, гордятся этим фактом и рекламируют его. И в этом шумном ветхом отеле, где происходило действо, которое в этих краях называлось «торговля», крик несчастного, подвергшегося пыткам, остался бы незамеченным.

Солент разложил шприцы и другое оборудование, ожидая, пока Гэлбрейт придет в себя. Ученый лежал на грязной кушетке в углу, тяжело дыша. Охотник ощупал пакет.

Евразиец забрал пакет и повелительным кивком приказал двум помощникам Охотника покинуть комнату. Оставшись наедине с Квестером, он нашел молоток и зубило и развернул сверток. Появившаяся на свет статуэтка была покрыта позолотой и изображала быка с головой и туловищем человека. Черты лица профессора Гэлбрейта были вполне узнаваемы.

Солент осторожно потрогал статуэтку. Наконец, кряхтя, он опустил на нее молоток. Ничего не произошло.

Квестер наблюдал. Евразиец попробовал молоток, стамеску и кислоту на статуэтку, но не оказал на него заметного воздействия. В конце концов он сдался.

– Не имеет значения, – сказал он. – Гэлбрейт просыпается.

Он повернулся к ученому, который морщился и потирал голову.

– Извините, что пришлось прибегнуть к такой тактике, – начал он, – но это было необходимо.

Гэлбрейт сердито посмотрел на него.

– Ты не поймешь цены того, что я нашел в Индокитае.

– Ах, это! – отмахнулся Солент. – Мы пока ничего не трогали.

Гэлбрейт перевел взгляд на маленькую статуэтку. Он облизнул внезапно посеревшие губы.

– Думаю, ты знаешь, чего я хочу, – пробормотал Солент. – Я хочу все знать о…

– Ты с ума сошел! – рявкнул ученый. – Эта статуэтка стоит не больше нескольких долларов.

– Тогда ты не будешь против рассказать нам, где ты ее взял.

Гэлбрейт нахмурился. Он перевел взгляд на шприц на столе и флакон рядом с ним. Он мог прочитать этикетку.

Он встал, слегка покачиваясь, и подошел к статуэтке. Там он заколебался, бросив быстрый взгляд в сторону окна.

– Мы на четвертом этаже, – прорычал Охотник. – Даже не пытайся, – тем не менее он двинулся к окну.

Гэлбрейт повернулся к герцогу.

– Хорошо. Информация не принесет вам никакой пользы, но…

Солент выругался и метнулся вперед, но было уже поздно. Пальцы ученого двигались с удивительной быстротой. Он накинул что-то на статуэтку и швырнул ее прямо в окно.

С треском разлетелось стекло и статуэтка исчезла. С улицы внизу донесся рев звуков.

– Охраняй его! – рявкнул Солент и бросился к двери.

Через мгновение он уже мчался вниз по лестнице. Он нырнул в людской поток, заполонивший проспект, пробиваясь туда, где могла упасть статуэтка.