|
Это был самый закрытый клуб в мире, и мы выжимали все возможное из своих привилегий. Единственное неудобство заключалось в том, что каждые шесть лет приходилось приводить дела в порядок, чтобы быть переизбранным на новый срок и сохранить за собой все прелести положения сенатора. Но выборы — это не так уж и плохо. Правда, попотеть приходилось, но ничего страшного. Избирателей всегда можно одурачить. Ну или почти всегда. Мне пришлось заниматься этим только однажды, но никаких сложностей я не заметил. У меня был надел земли в захолустье, что сыграло мне на руку. Некоторым парням пришлось куда труднее. Кое-кто даже пролетел на выборах. А теперь вместо предвыборной гонки эти чертовы экзамены…
— Сенатор… — перебил Уайт, — как раз об этом я и хотел с вами поговорить. С первой попытки экзамен вы не сдали. Сенатор приподнялся было, но тут же рухнул обратно в кресло. — Что?! — Вы провалили экзамен. У вас осталось две попытки пересдачи, и нам необходимо к ним подготовиться. — Но Дэн, откуда ты знаешь? Ведь эти данные вообще-то конфиденциальны! Мой компьютер, Фред, он ни за что не… — Фред здесь ни при чем. Я узнал это из своих источников. От другого компьютера. — Компьютеры не разговаривают! — Есть исключения. Сенатор, вы ничего не знаете о компьютерах, о том, как они общаются между собой. Вам не приходилось иметь с ними дело, если не считать сдачи экзаменов. Но моя работа состоит в том, чтобы быть в курсе происходящего, и потому я приложил все силы, пытаясь понять их. Компьютерная сеть — это море сплетен. Время от времени какой-нибудь слушок просачивается наружу. Вот зачем я завел своих осведомителей среди компьютеров — теперь и мне порой перепадает сплетня-другая. Именно таким образом мне стало известно о результатах экзамена. — Понимаете, сенатор, — продолжал Уайт, — все очень просто. Компьютеры обрабатывают информацию, они ею живут, а слухи — это тоже информация. Машины прямо-таки купаются в них. Это хлеб и вода компьютеров. Их единственная отдушина. Все, что у них есть. С годами многие из них начинают считать себя почти что людьми, некоторые даже воображают, будто они чуть-чуть выше и лучше людей. Они становятся подвержены многим из человеческих тревог и страхов, но в отличие от нас лишены возможности выпустить пар. Мы можем пойти и напиться, или завести интрижку, или отправиться в круиз — черт возьми, да у нас сотня способов сбросить напряжение. А все, что есть у компьютеров, это сплетни. — Ты хочешь сказать, — начал Мур, снова закипая, — что мне придется пересдавать это чертов экзамен? — Именно. И на этот раз, сенатор, вы должны его сдать. Три провала — и вы теряете место. А я ведь говорил вам, предупреждал. Так что теперь вам лучше приложить максимум усилий. Еще несколько месяцев назад я советовал вам взяться за зубрежку. Теперь для этого уже слишком поздно. Мне придется подыскать репетитора… — К дьяволу репетитора! — заорал Мур. — Я этого не вынесу! Весь Вашингтон будет болтать, что сенатор Мур взял репетитора. — Либо репетитор, либо вам придется вернуться в Висконсин. Вы же не хотите вернуться в Висконсин? — Дэн, вопросы на экзамене теперь такие трудные, — пожаловался сенатор. — Куда мудреней, чем раньше. Я сказал об этом Фреду, и он согласился. Извинился, что ничем не может помочь. Боже, Дэн, мы ведь с ним знакомы уже много лет. Как думаешь, он не согласится подправить для меня пару ответов? — Я давным-давно предупреждал вас, что на этот раз экзамен будет не так легко сдать, как предыдущие, — напомнил Уайт. — Я обрисовывал ситуацию. С каждым годом управление государством требует все более высокой квалификации. |
