Ну и, конечно, оставался еще Белый Совет. Люди вроде Моргана и его начальства, уверенные в собственной власти, чванливые, считающие себя выше любых законов кроме тех, которые установили они сами, они без колебаний устранят мелкого полицейского лейтенанта, открывшего тайный мир Белого Совета.

Я смотрел на окровавленные простыни и видел перед глазами труп Линды. Я представил себе кабинет Мёрфи и ее саму, распластавшуюся на полу – с сердцем, вырванным из груди, или горлом, растерзанным какой‑нибудь потусторонней тварью.

– Извини, Мёрф, – выдавил я хриплым шепотом. – С радостью помог бы тебе. Но не знаю ничего, что могло бы оказаться тебе полезным, – я даже не пытался смотреть на нее, как не пытался скрыть того, что лгу.

Я скорее ощутил, чем увидел, как потух и похолодел ее взгляд. Не знаю, скатилась ли по ее щеке слеза, или она просто подняла руку смахнуть волосы с лица. Потом повернулась к двери.

– Кармайкл! – крикнула она. – Тащи сюда свою жирную задницу!

Кармайкл выглядел таким же задрипанным, как несколько дней назад, словно изменить его не в силах было даже время. Во всяком случае, оно не изменило ни пиджака, ни жирных пятен на галстуке, ни засыпанного перхотью воротника. Черт, подумал я, а ведь это, должно быть, даже утешительно: знать, что хоть что‑то в этом мире неизменно. Как бы погано ни обстояли дела, какой бы жуткой и тошнотворной ни выглядела обстановка, вы можете твердо положиться на Кармайкла в том смысле, что он всегда будет как из мусорного бака. Он вошел и злобно покосился на меня.

– Да?

Она перебросила ему пластиковый пакет, и он поймал его в воздухе.

– Зарегистрируй это и подшей к делу, – сказала она. – И не уходи пока. Мне нужен свидетель.

Кармайкл опустил взгляд и увидел мою карточку. Покрасневшие глаза его расширились. Он оглянулся на меня, и я почти увидел, как переключаются передачи у него в голове, переводя меня из категории «надоевший союзник» в категорию «подозреваемый».

– Мистер Дрезден, – произнесла Мёрфи с ледяной вежливостью. – Нам хотелось бы задать вам несколько вопросов. Не могли бы вы проехать в полицейское управление для дачи показаний?

Вопросы, вопросы… Белый Совет осудит и казнит меня через каких‑то тридцать с небольшим часов. У меня не было времени на их вопросы.

– Мне очень жаль, лейтенант. Сегодня вечером мне нужно приводить в порядок шевелюру.

– Тогда завтра утром, – настаивала она.

– Посмотрим, – сказал я.

– Если тебя не будет там утром, – заявила Мёрфи, – я выпишу ордер. Мы сами найдем тебя тогда, и Господом Богом клянусь, Гарри, я выколочу из тебя ответы на все это.

– Как тебе угодно, – сказал я и повернулся к двери. Кармайкл сделал шаг, загородив мне дорогу. Я остановился и посмотрел на него. Он уперся взглядом мне в грудь. – Если я не арестован, – обратился я к Мёрфи, – мне кажется, я имею право уйти.

– Пусти его, Рон, – бросила Мёрфи. Голос ее звучал брезгливо, но я услышал в нем боль. – Мы с вами скоро еще побеседуем, мистер Дрезден, – она подошла ко мне вплотную. – И если выяснится, что за всем этим стоишь ты, – продолжала она безукоризненно ровным голосом, – будь уверен: что бы ты ни делал, что бы ни выдумал, я найду тебя. Ты меня понял?

Я ее понял. Правда, понял. Я понимал, как на нее давят, понимал ее досаду, ее злость, ее стремление не допустить новых убийств. Будь я героем любовного романа, я нашелся бы, что сказать – кратко, метко, душераздирающе. Но я всего лишь я, поэтому я ответил только: «Я понял, Кэррин».