С чего вдруг Бентивольо так взбеленился, получив список вполне законных требований? О, это отдельная и весьма интересная история! Подписанный аж в 1454 году Лодийский мир между Флоренцией, Венецией, Миланом, Неаполем и Святым Престолом установил определённое статус-кво, которое довольно долгое время никто старался не нарушать. И по этому самому миру Болонье, наряду с некоторыми другими формально вассальными территориями, предоставлялась очень, чрезвычайно широкая «автономия». Юридически они продолжали быть частью того или иного государства, но на деле становились практически самостоятельными.

Вот только Лодийский мир с треском рухнул в 1482, когда республика Венеция и Папская область начали войну против Милана. В результате… Ту же самую Болонью не трогали лишь по одной весомой причине — слабости сидящего на Святом Престоле понтифика. Теперь период слабости прошёл.

— К вечеру сюда подойдут флорентийцы и наше преимущество станет совсем уж явным и впечатляющим, — продолжил я прессовать главу сената Болоньи и фактического синьора города и окрестностей. — Что вы будете тогда делать, Джованни? Позовёте на помощь герцога Миланского? Право слово, этим вы нам только поможете. Хотя… Он всё равно не придёт, понимая, что сейчас сражаться с нами без перевеса в силах — не самое лучшее решение.

— Императору Максимилиану это не понравится!

— Ах да, общие интересы, полученные от него привилегии, рыцарское звание и прочее… Кстати, привилегии, включая право чеканки монеты, даны именно семье Бентивольо, но не Болонье. Не забывайте про сей факт… рыцарь Священной Римской империи. Влезать же в противостояние со Святым Престолом император не станет, не увидит в этом выгоды. Болонья — это НАШ город.

И пристальный взгляд прямо в глаза Джовани. Смотрю и улыбаюсь, причём в улыбке ноль симпатии. Зато предельная концентрация желания придавить, растоптать и обрядить собеседника в строгий ошейник.

— Семьи города не примут ТАКУЮ власть Рима. Давайте останемся разумными людьми, Ваше Преосвященство…

— Сейчас я говорю с вами как великий магистр Ордена Храма. Уверен, что слухи о его восстановлении уже дошли до Болоньи, синьор Бентивольо. Я прав? — кивает, значит осведомлён. Это есть хорошо. — Вот и отлично. И я всегда разумен, так как привык сопоставлять желаемое и достижимое. Если я соединю свои войска с армией герцога Флорентийского, мне этого хватит для блокады города. А затем мои орудия разнесут на куски то, что вы считаете крепостными стенами. Ваши же немногочисленные бомбарды просто не смогут достать до установленных нами батарей. Или смогут, но ущерб будет несопоставим. И как думаете, что случится после?

Фантазия у Бентивольо явно не блистала отсутствием. Понимал правитель города, что будет штурм, при котором ему вряд ли удержаться сколь-либо долгий промежуток времени. Ну не готовился город к столь неожиданной атаке и всё тут! Гарнизон? Да, но степень его боеспособности была под большим вопросом. Особенно учитывая тот факт, что если не удастся прийти к соглашению, я непременно вышлю особо горластых парламентёров, которые будут орать о том, что простым жителям не будет никакого разорения. Что идёт не война, а всего лишь вразумление взбунтовавшегося против законного сюзерена вассала, а именно Джованни Бентивольо и его сторонников.

— Болонья выплатит все налоги за десять лет, — процедил хозяин города, начиная торговаться уже более чем конкретно. — Это очень большая сумма… магистр.

— Деньги — это хорошо. Но на что они мне сейчас, в то время, когда говорит сталь? — лукавлю, конечно, но так будет лучше и весомей звучать. — А знаете что, синьор Бентивольо, я готов простить вашему славному городу все долги перед моим отцом и сделать так, чтобы вы сохранили свою власть.