— Я понимаю вашу вынужденную сдержанность в отношении тех, кто укрылся не просто за стенами монастырей и церквей страны, но ещё и под рясой. Вы, герцог, скованы тем, что подобных смутьянов должна судить власть не светская, но духовная. А потому… Бумагу!

— Ваше Высокопреосвященство, — улыбаясь на зависть рыбе акуле, Бяьнка подала мне хранящийся до сего момента у неё документ.

— Благодарю, — приняв у неё из рук ценный документ, я произнёс. — Не короной единой. Есть и другой документ, в нынешней неспокойной обстановке не менее важный. Согласно ему все, кто продолжает поддерживать Савонаролу, объявлены еретиками и отлученными от церкви, подлежащими церковному суду в Риме либо на месте, но с участием полномочного представителя Папы Александра VI. Именно таковым я и являюсь, что подтверждается здесь. Прочитайте и убедитесь.

И прочитали, и убедились. Бумага, надобно сказать, была страшненькая. От неё несло даже не кровью и пыточными подвалами, а гарью костров «во имя Господа и веры истинной». Признаюсь честно, мне было противно держать в руках… такое. Пользоваться подобным следовало лишь как той отравой, которая лишь в минимальных дозах и единичных случаях употребления становится лекарством. Иначе же — смерть, причём в страшных мучениях. Увы, но с волками жить — сам шкурой обрастёшь и на луну завоешь.

Оставалось задать лишь один вопрос, ответ на который был известен заранее.

— Скажите мне, Пьеро, где больше всего сторонников Савонаролы, продолжающих разбрасывать семена гнева и войны по всей Флоренции?

— В монастыре Сан-Марко, конечно, — вздохнул Медичи. — Савонарола бежал, кое-кто арестован вами же, но другие остались. Сами они больше не кричат…

— Совсем?

— Кричат меньше, — поправился Пьеро. — Только их слушают. И слуху помогает звон золота из кошельков Содерини, Уццано и иных.

— Тогда сегодня же монастырь Сан-Марко будет окружён, а находящиеся в нём либо склонятся перед посланником самого Папы Римского, покаявшись в своей склонности к еретическому учению Савонаролы либо… Тот документ, что у вас в руках, даёт мне большие полномочия.

— И вы пойдёте на такое? Ах да, зря я спросил. Кардинал Чезаре Борджиа, несмотря на свою молодость, уже успел приобрести некоторую известность.

Именно так. Сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация начинает работать на тебя. Родриго Борджиа тоже, хм, создал себе репутацию, но несколько иного рода. Такую, что мне с самого начала понадобилось выстраивать свою собственную, отличную от понтифика. И каждая из наших репутаций полезнее в своих случаях. Жизнь, как ни крути, сложная штука.

Вот Джованни Медичи, тоже кардинал, тяжко вздыхает и явно шепчет молитвы. Память, доставшаяся по наследству, подсказывает, что раньше был куда менее богомольным, теперь же… Ряса явно не слишком хорошо влияет на мозг некоторых её носителей. Если же к собственно кардинальской или иной сутане добавить частое чтение разных «библий» и выслушивание проповедей фанатиков вроде Савонаролы, тогда совсем плохо может оказаться. Надо что-то менять в окружающем мире. Медленно, осторожно, двигаясь аккуратными шагами, но не абы куда, а в нужном направлении. И хвала всем высшим силам — а они несомненно есть, мне ли это не знать — что ресурсы для этих самых изменений есть уже сейчас. Потом, ежели правильно всё делать, их станет куда больше. А пока…

— Считайте, что находящиеся в стенах Сан-Марко сподвижники Савонаролы — а значит ваши враги — больше не доставят хлопот.