— После уже увиденного… — старый интриган сделал небольшую паузу, после чего искренне и несколько злорадно улыбнулся. — Да!

Признаться, с артиллерией — точнее с её количеством, дела обстояли так себе. Наиболее печальным фактором, который в последнее время я всеми силами пытался исправить, являлось почти полное отсутствие в Риме и окрестностях промышленности.

— Именно так! Рим не производил ровным счётом ничего, кроме духовности в феерических масштабах. Иными словами, он предоставлял нематериальные услуги огромному количеству верующих и винтикам сложнейшей машины «по распространению и поддержанию накала христианства», а заодно славился как место, приехав куда, можно получить не только «увеличение благодати», но и иные, куда более понятные и приземлённые удовольствия. Изысканные блюда, редкие вина, девочки из числа наиболее красивых и на любую толщину кошелька.

Золото в Риме и впрямь лилось рекой, но вот в плане производства важных именно для государства товаров было совсем плохо. Какие уж тут плавильни с литейными, если около Вечного Города даже сельское хозяйство присутствовало в самом зачаточном состоянии! И вот это приходилось исправлять как можно скорее. Брать мастеров из других мест Папской области, да и пересаживать с места на место, как репку на огороде. Хлопотно, а ничего не поделаешь — ведь столица без наличия в её пределах хотя бы минимально необходимой промышленности в нынешние времена многим рискует. Особенно учитывая сильно отличающуюся от нуля вероятность войны в самом скором времени.

Впрочем, речь не столько об этом, сколько об артиллерии. Пусть я и надеялся к началу войны получить пристойное количество орудий — частью местного производства, частью купленных через тех же флорентийцев и венецианцев — сейчас «стволов» было мало. Нового образца, само собой разумеется, потому как старых бомбард хватало. И большинству из них предстояло стать всего лишь источником металла для переплавки, не более того.

Однако для демонстрации орудий хватало. Да и как иначе, ведь найти четыре орудия из новых вообще не есть что-то сложное. Предстояло показать действие новых боеприпасов, а не разыгрывать тактические сцены. Тут разница есть и весьма солидная.

Пока мы перемещались в другую часть тренировочного лагеря, а оттуда, в свою очередь, изгонялись на должное расстояние все те, кому знать об артиллерийских изысках однозначно не стоило, Родриго Борджиа успел и дополнительные вопросы по использованию в боях терций задать, и относительно самой подготовки бывших турецких пленников поинтересоваться. Последние его интересовали как бы не больше.

— Ты так рассчитываешь на их чувство благодарности. Чезаре? — понтифик шёл медленно, аккуратно переставляя ноги. А ехать верхом не захотел, мотивируя это тем, что ему надо побольше двигаться, а то обильная еда и сидячий образ жизни здоровью не способствовали.

— Помимо прочего, я учитываю и это. А ещё внимательность наших наёмников, которые следят за происходящим и докладывают своим командирам, а те кондотьерам. Последние же сводят узнанное воедино и передают уже мне. Если вдруг возникнет нечто подозрительное и тем более угрожающее, я успею принять меры.

— Благостно…

— Не совсем. Нескольких пришлось повесить, — опережая вопрос, ориентируясь лишь на промелькнувшее в глазах понтифика любопытство, я пояснил. — Свары внутри отрядов, попытки бежать, нарушив договор. Этим я показал серьёзность намерений. Если ещё и остались желающие «пересмотреть условия договора» я показал им, что оно того не стоит.

— Страх. Понимаю.

— Не страхом единым, — возразил я, попутно отмечая, что мы почти пришли. — Тем, кто будет служить нам верно, достанется много чего хорошего.