— Если бы такое оружие появилось у наших врагов, — покачал головой Александр VI, — я бы непременно издал эдикт об объявлении его дьявольским и заслуживающим искоренения. Но поскольку оно в наших руках… Этому точно не бывать. Ещё?

— Есть, но те больше для флота, — не стал я скрывать. — Или для осады крепостей. Поэтому демонстрация здесь будет… тусклой. Лучше уж потом. Например тогда, когда Остия станет не твердыней делла Ровере, а верным нам, Борджиа, городом и портом. Настоящими морскими воротами, а не «морской преградой» как сейчас.

— Хорошо.

— Но ты доволен увиденным, отец? — счёл я необходимым уточнить вроде бы очевидное. — Ведь показанное мной надо распространять на всё наше войско. Использование терций, новые аркебузы… артиллерию. Не только «полевую», но и для защиты сначала Рима, а потом и других городов.

— Может объявить сбор средств на новый Крестовый поход? — призадумался Родриго Борджиа. Серьёзно, а не для отвода глаз. — Объявить об этом, попросить помощи золотом и серебром у правителей христианских стран. Не войсками, а золотом для найма и вооружения. Венеции особенно сложно будет остаться в стороне, когда Османская империя грозной тенью нависает над владениями республики, особенно над Критом и Кипром.

Извилистыми путями движется мысль человеческая! Лично я о подобном финте ушами даже помыслить не мог. Зато Родриго Борджиа смотрел на мир с несколько иного ракурса, в полной мере оценивая психологию верующих. Несмотря на то, что чем большее время проходило с периода, когда эти походы были действительно успешными, а не выродившимися в череду бесконечных неудач… они всё ещё находили неслабый отклик в сердцах и душах пусть не правителей, но, скажем так, среднего звена.

А тут и недавно состоявшееся завершение Реконкисты, по сути схожего действа. Успешное, триумфальное завершение, попрошу заметить. Над этим однозначно стоило подумать. Сейчас же от меня требовалось высказать именно мнение, с которым «отец» уже начинал нехило так считаться, видя, что многие из вроде как авантюр закончились успехом. Следовательно…

— Нельзя называть его дату. Подготовка — это одно. Конкретные слова — другое, нам нельзя связывать себя ими. В конце концов, освобождение Гроба Господня в нынешней ситуации далеко не главная наша проблема. А бить мусульманских правителей следует там, где они слабее всего. И даже не это главное.

— Я тебя хорошо понимаю, Чезаре, — кивал Родриго Борджиа, на лице которого было глубочайшее удовлетворение от того, что сейчас рождалась очень интересная задумка, способная принести семье множество «вкусностей и полезностей». Если, конечно, правильно разыграть партию. — Объявив о начале подготовки нового Крестового похода, мы выставим всех, кто попытается мешать, врагами веры христианской. Я понимаю, что это не удержит наших врагов, но испортит их попытки представить себя в благородном обличье.

— Будет булла об этом событии, Ваше Святейшество?

Бьянка… И если она, до сих пор мало-мало побаивающаяся моего «отца», решила вмешаться в беседу, выйдя из образа «безмолвной тени» — это не просто так, а по веской причине. Сам Александр VI, посмотрев на девушку в мужском облачении как на заговорившую «валаамову ослицу», всё же соизволил ответить. Не столько ей — поскольку не любил, когда вмешиваются в разговор с членами семьи — сколько не желая обострения ситуации в разговоре со мной. Знал, что для меня Бьянка не охранник и тем паче не любовница, а подруга и помощник в делах.

— Я думал об этом.