|
Бесчисленные журналы, романы, продающиеся рекордными тиражами, массовые телепрограммы и фильмы пропитаны этим вроде бы не имеющим русского названия дурманом. Зачарованное население, как младенец за полетом мухи, следит за жизнедеятельностью нескольких сот организмов, которых называют с полуграмотным иноязычным шиком VIP-персонами и с беззаконной претензией – светскими людьми. Однако какое же дело нам до бездельников и пошляков, тратящих за день средний годовой доход на покупку блестящей ерунды, на питье и еду, не свойственные местным гастрономическим традициям, на кокаин, натурально чуждый потребителю паленой водки и химического портвейна? Сами новые гламурные, до того называвшиеся новыми русскими, – то есть невменяемо, особенно по российским меркам, богатые, не занятые ничем или, в лучшем случае, делающие деньги из пустоты, банально глупые и никак не склонные к рефлексии – обеспечить спрос на всю информацию о гламуре не могут, их не сотни тысяч. Значит, о безумных покупках уродливой дамочки, сумевшей наглостью и напором создать себе репутацию светской красавицы, взахлеб читают девочки-экономисты, день-деньской просиживающие в мелких офисах за пятьсот, максимум семьсот долларов. Значит, жизнью кокаиниста с годовым доходом в полмиллиона, меняющего поршевский джип на «бентли», интересуется системный администратор, сутками парящийся в набитой старой электроникой фирмочке, а вечером отправляющийся на подержанной до ржавчины «аудюхе» в недорогой клуб. И значит, речь идет об элементарном социальном вуайеризме, страсти подглядывать за господами в щелку из лакейской.
Грустный вывод. Утешиться можно было бы только тем, что жанр «граф повалил графиню на сундук и начал домогаться» всегда любило приказчицкое сословие, а бедных всегда утешало, что «богатые тоже плачут», и, значит, никакой принципиальной новости в интересе к гламуру, прежде называвшемуся просто «красивой жизнью», нет. Однако все так, да не совсем. Сейчас жгучие страсти миллионерской содержанки и страдания пустоголового как бы денди в гордом звании «топ-менеджера» увлекают не модисток, читавших, шевеля губами, и не писарей с амбициями, а вполне образованных служащих. Их называют, ни мало ни много, офисной интеллигенцией, они знают по паре языков, не считая ернического «падонкафского» и компьютерно-малограмотного, на котором общаются в livejournal, они ездят по миру, а в рабочее время решают вполне интеллектуальные задачи. Они презрительно отворачиваются от Донцовой и даже Акунина, ориентируясь по меньшей мере на Коэльо с Мураками, а то и на Бегбедера с Уэльбеком. Более того: многие из них, отсидев офисное присутствие, снимают приличный костюмчик, натягивают революционную косуху и зажигают социальный протест в каком-нибудь альтернативном месте… Словом, ведут себя точно так же, как их сверстники и братья по офисной каторге в Штатах или Британии, Германии или Швеции. И там теперь читают, смотрят и слушают всякий мусор, так и называющийся trash; и там норовят заглянуть в спальни и, главное, в гардеробные богатых и знаменитых; и там сами эти богатые и знаменитые за редчайшими исключениями суть совершенно пустые внутри уроды и придурки; и там важнейшими составляющими жизни давно стали бренд и тренд, марки штанов, часов и автомобиля всерьез считаются смыслом человеческого существования… Одно отличие: там к этому кошмару пришли через столетия вполне достойной буржуазной жизни, через всеобщее утверждение обывательских ценностей – порядочности, скромности, сдержанности, самоуважения, почтения к повседневному труду. А к тому, что теперь называется гламуром, в традиционном западном обществе относились со снисходительным неодобрением и мирились с сорочьей страстью к блесткам только в среде публичных шутов, богемных выскочек и декоративных аристократов. Потом пришло время расплачиваться за горизонтальное распространение богатства, за доступность роскоши тем, кто не умеет ею пользоваться. |
