– И пещер не помните, и старца Ассинарха, и народ его? А танцовщицы! Вы что же, черти, и танцовщиц забыли?

– Командир, может, тебе того, соснуть лучше? – с тревогой в голосе спросил Бурлак.

Сарматов некоторое время размышлял. Удивительное дело, но, видимо, на самом деле, кроме него, никто больше не помнит о том, что произошло с ними во время самума. Что ж, может, оно и к лучшему.

– Ладно, ребята, я пошутил, – сказал Сарматов. – Хотел вас подколоть, да вы больно серьезными оказались.

Алан с Бурлаком облегченно вздохнули.

– Пора нам прощаться с Вахидом и дальше топать на своих двоих, – резюмировал Сарматов. – Путь неблизкий, поэтому стоит поторопиться…

– Стой! – просипел, дергая Савелова за рукав, Шальнов. – Опасно здесь – еще в трещину, чего доброго, улетим… Надо связаться веревкой…

Сняв рюкзак, он достал моток веревки и обмотал ею капитана. Тот, покачиваясь, стоял, еле держась на ногах. Глаза его были закрыты, он никак не реагировал ни на действия, ни на слова Шальнова. Казалось, разразись сейчас ядерная война, Савелов все равно не нашел бы в себе сил пошевелиться.

– Не спи, Савелов! – толкнул его Шальнов, пытаясь негнущимися, отмороженными пальцами завязать на груди капитана узел.

В конце концов, поняв, что руками ему этого сделать не удастся, Шальнов затянул узел зубами, оставляя на веревке куски примерзшей с губ и десен кожи. Кропящая изо рта кровь сразу превратила веревку в сосульку.

– Не спи, Савелов! – снова затормошил он раскачивающегося из стороны в сторону капитана. – Не спи, иначе хана!..

– А?.. Что?.. Где я?.. – очнувшись, вскинулся тот и, увидев перед собой лицо Шальнова, отшатнулся. – А?.. Ты кто?.. Кто ты?.. – выкрикнул он, стараясь оттолкнуть лейтенанта.

– Повело тебя, капитан, – догадался опешивший было Шальнов. – На высоте такое бывает…

– Кто ты?.. Что тебе надо от меня? – дико вращая глазами, продолжал выкрикивать Савелов.

– Рацию доставай… Пора в эфир выходить…

– А?.. Что?.. Какую рацию?..

– В эфир, говорю, пора выходить!.. – повторил Шальнов.

– А-а-а!.. – наконец дошло до Савелова. – В эфир!..

Его негнущиеся пальцы никак не могли справиться с тумблером на панели рации, и он протянул ее Шальнову:

– Говори ты, лейтенант!

– Всем погранзаставам Памира… Всем, кто слышит меня… – уносился к звездному небу и к лунному полудиску сиплый, наполненный мольбой голос Шальнова. – Я капитан Савелов… Капитан Савелов… Нахожусь в квадрате одиннадцать – четыре, два… Повторяю: одиннадцать – четыре, два…

Голос Шальнова звучал у крутого скоса ледника из рации в руках подполковника Сизова:

– …Обеспечьте эвакуацию… Повторяю: имею ценный заморский груз… Обеспечьте эвакуацию…

– Голос вроде бы не тот, товарищ подполковник, – произнес сержант-радист, принявший первое сообщение Савелова. – У того тембр был выше…

– На высоте тембр голоса меняется, сержант, – отмахнулся Сизов, поворачиваясь к сгрудившимся поодаль солдатам: – Всем обвязаться веревками по трое и идти за мной, след в след! Поняли, парни?

Врубая в ледяные откосы крючья, высекая во льду ступени или просто подстраховываясь вогнанными в лед ледорубами, восемь солдат во главе с Сизовым под утро преодолели ледовый барьер у основания ледника и поднялись на покатое плато.