— Сегодня будет большая игра, — заметил он.

— Они еще ничего подобного не видели, — заверил его Вилли.

Они быстро заключили сделку.

— Вы можете забрать колье в течение сорока восьми часов, — сказал ювелир. — Вы потеряете только четыре процента.

Вилли взял триста тысяч франков.

— Не могли бы вы принять остальные деньги на хранение?

— Это хорошая предосторожность. И потом, она позволяет немного проветриться между партиями.

У ювелира был непомерно длинный нос, и Вилли с восхищением смотрел на него: этот нос казался ненастоящим.

Вилли забрал чек и оказался на улице Франс с пачкой денег в руке, которые он намеренно держал на виду. Рано или поздно на них должен был клюнуть какой-нибудь подонок.

Шла предпоследняя ночь карнавала, и толпа, схлынувшая с площади Массена, рассасывалась по ночным заведениям и кафе; нервно возбужденные люди, словно боясь потерять свой задор, искусственно поддерживали его теперь криками, суетой и смехом. На улицах было больше людей в масках и карнавальных костюмах, чем в предыдущие вечера: правление его Величества Карнавала подходило к концу, и народ разбрасывал конфетти полными пригоршнями, словно это была стремительно обесценивающаяся мелочь; шум стоял невероятный, смех становился все более громким и резким; накладные носы, бороды, остроконечные колпаки; пьеро, шуты и клоуны скакали в пыли, держась за руки; повсюду царила атмосфера горячечного возбуждения, присущего всем режимам накануне падения. Девушка в гусарском кивере из серебристой бумаги, идущая под руку с одетым во все белое кондитером, остановилась перед Вилли и показала на него пальцем:

— Посмотрите-ка на него. Что он делает с этими деньгами в руке?

— Мадмуазель, — ответил Вилли, подмигивая ей, — я ищу человека.

— Свинья, — сказала девица.

Вилли уже попытал счастья в нескольких барах. Он входил, облокачивался на стойку и делал вид, что пересчитывает деньги. Сначала он думал прикинуться пьяным, но ему не хотелось, чтобы его посчитали беззащитным, ему нужен был человек, готовый на все, настоящий убийца: его не устраивал тип, готовый лишь оглушить его. Он уже не знал, чего хотел больше: свести счеты с собственной жизнью или воспользоваться услугами наемного убийцы, чтобы устранить своего соперника. Впрочем, этот означало одно и то же. Он хотел, чтобы ему помогли выйти из тупика, вот и все. Какое-то время он светил деньгами, потом выходил. Но эта уловка не срабатывала. Никто не шел следом за ним. Вилли почувствовал отвращение. И тем не менее он очень ясно представлял себе сцену и физиономии типов, которым доверил бы сыграть ее. Выходя из очередного дансинга, Вилли все-таки заметил субъекта, скользнувшего следом за ним. С бешено колотящимся сердцем, он свернул в темный переулок, счастливый от того, что еще не лишился чувства страха. Человек приблизился к нему, держа руки в карманах, и ловким движением сунул под нос Вилли пачку фотографий.

— Dirty pictures, — сказал он. — Very dirty.

— I am in dirty pictures myself, — ответил Вилли. — Very dirty.

Субъект подошел ближе.

— Соотечественник? И все же я бы хотел, чтобы вы взглянули…

Он продемонстрировал свою коллекцию.

— Поймите меня правильно, — сказал он. — Это не только ради денег или стаканчика, хотя, если бы мне его предложили.