Замечательно

— Я думаю, что поддержу Натана, — сказала Омосупе Квотермейн. Она не очень любила МакАртни, и она не казалась очень довольной, поддерживая его, но Первый Заместитель Министра Торговли была, вероятно, единственным человеком, слышавшем больше от взволнованных транскорпораций, чем он. — У меня просто есть это чувство, что лавина все еще ускоряется, — она продолжала, окидывая взглядом голографические лица электронного конференц-зала. — Это будет только все ухудшаться и ухудшаться, по крайней мере, в обозримом будущем, и если мы не сделаем чего-то, чтобы, по крайней мере, замедлить это, у нас может закончиться время, чтобы вообще сделать что-либо еще.

Водославская взгянула на свою коллегу, и сердце Колокольцева упало, поскольку Первый Заместитель Министра финансов медленно кивнула. Характер обязанностей Водославской и обязанностей Квотермейн означал, что два женщины-мандарина обычно приходили к тому, что поддерживали друг друга чаще, чем нет, и Колокольцеву не нравился направление, куда, как он думал, это все шло.

— Что бы Вы хотели предложить сделать, чтобы попытаться замедлить это, Омосупе? — спросил Малахай Абруцци.

— Я не знаю, — признала Квотермейн. Она приподняла правую руку, помахивая ею в нетипично беспомощном, взволнованном жесте. — Я только знаю, что, если мы позволим Беовульфу сделать это, если мы только отступим и помашем на прощание, мы устанавим прецедент. В точности тот тип прецедента, который так беспокоит Натана, касательно систем Окраины. Прямо в эту минуту, арбитры пытаются прийти к заключению о том, действительно ли у Беовульфа есть конституционное право покинуть Лигу. Но если мы позволим им уйти, разве мы не провозгласим этим всей галактике увидеть, ЧТО они делают? И если ОНИ сделали, то и каждая система-участник сделает!

— Возможно, но суть вопроса — то, что мы не можем остановить их, — указал Абруцци с не привычной мягкостью. — У них уже должно быть по меньшей сотня мантикорских супердредноутов, облепивших Терминал Беовульфа прямо в эту минуту. После какого произошло с Филарета, все мы знаем то, что может произойти, если мы все-таки сцепимся с ними. — Он пожал плечами. — Это, как я боюсь, и составляет симпатичное заключительное возражение относительно того, имеем ли мы «право» остановить их.

— Но факт, что мы не можем остановить их, не означает, что мы должны потворствовать их действиям, — МакАртни упрямо стоял на своем.

— В смысле? — спросил Колокольцев.

— В смысле, мы не должны признавать, что их действия, являются законными, — МакАртни вытянул указательный палец на своем столе, акцентируя внимание. — Мы можем осудить их, объявить, что они незаконны, и что мы намереваемся предпринять твердые меры так скоро, как только возможно.

— Что только подчеркнет факт, что мы не можем предпринять какие-либо «твердые меры» прямо сейчас, — Абруцци парировал. — Это только заставит нас выглядеть смешными, Натан!

— Может быть да, а может быть и нет, — сказала Квотермейн, ее выражение внезапно обнадежилт. — О, я согласна, что это подчеркнуло бы факт, что мы не можем принять меры против Беовульфа, но вся Лига знает очень особом астрографическом положении Беовульфа, благодаря его прямому соединению с Мантикорой. Большинство людей понимает, как это ограничивает наши варианты, где это затронуто. Но если мы сделаем это нашим руководящим принципом, тогда мы сможем позиционировать себя соответствующим образом и реагировать… более сильно в случае звездных систем, которых мы можем фактически достигнуть.

— По существу, Вы говорите, что мы отклоняем чье-либо право отойти, независимо от того, что они могут думать, что Конституция говорит, и применим силу, чтобы предотвратить какие-либо дополнительные расколы? — произнесла Водославская с видом женщины, желающей расставить все точки.