— Возможно — Баррегос кивнул. В конце концов, это с самого начала было частью сердцевины его собственного плана.

— Ну, новое строительство уже более чем заменило все, что я потерял в Конго, — указал Розак. — Мы затратили два с половиной стандартных года на наше основное техзадание, а группа Карлуччи закончила его по кораблям стены немного раньше срока. Не намного — нам все еще требуется приблизительно два стандартных года на то, чтобы представить первый СД комиссии — но легкие суда будут готовы намного скорее. Они уже начинают снабжать арсеналы наших судов МДР, однако до изготовления носителей подвесок ещё далеко, и до первых подвесочных линейные крейсеров нам еще примерно десять месяцев. Назовём середину октября сроком для испытаний первых построенных боевых единиц. Что бы ни случилось с манти, я чертовски уверен, что они продержатся, по крайней мере, так долго против чего-либо, что такой неуклюжий стратег, как Раджампет может двинуть на них, что это займёт его надолго! И, как я говорил, Колокольцев и Маккартни будут намного больше заняты конфликтами, проявляющимися открыто, чем нашими осторожными действиями. Основываясь на этом, я сказал бы, что мы почти наверняка должны получить, по крайней мере, несколько эскадр кораблей стены до того, как Раджампет решит, что мы — другой гвоздь, который нуждается в молотке.

Баррегос снова кивнул. Не потому, что Розак говорил ему что-то, чего он уже не знал. И, как и полагал адмирал, Орэвил Баррегос знал с самого начала, что его планы потребуют нестандартных ходов. Он видел, что этот шторм назревал давно, даже если он никогда не рассматривал возможность военных действий между Лигой и кем-то вроде Звездного Королевства. Катаклизм, готовый уничтожить высокомерное самодовольство Лиги, собирался стать еще большим шоком для мужчин и женщин, которые думали о себе как о её правителях, чем ожидалось в его первоначальных планах, но для достижения цели он должен был оседлать шторм, использовать его попутные потоки и стихийные вихри.

«Скайдайвинг в грозу никогда не был самым безопасным хобби, не правда ли, Орэвил?» сухо спросил он себя. «Думаю, это время, когда узнаёшь — есть ли у тебя, в конце концов, смелость, чтобы действительно сделать это.

Он снова глотнул вина, думая обо всех годах труда и осторожного планирования, тайной вербовки и привлечения на свою сторону союзников, которые привели его к этому моменту. И, тем не менее, он осознавал, что самым большим чувством, которое он испытывает каждым нервом, является нетерпение.

Никто, кто когда-либо встречал Орэвила Баррегоса, не усомнился бы ни на минуту в его огромном честолюбии. Он сам это понимал, и признавался себе, что принадлежит к тому сорту людей, которые не мыслят себе счастья без обладания властью. В пользу этого мнения говорило то, что он был умнее, лучше, более квалифицирован для обладания той властью, которой обладал, чем кто-либо ещё. И он признавал, что был равнодушен к богатству и всему, что оно могло принести.

Такие качества, в любом случае, прекрасно подходили для кандидатов в комиссары УПБ или губернаторы сектора, и объясняли многое из того, как он поднялся до положения, которое занимал. Но это не объясняло всего, и это было важно, потому что бюрократы, которые приняли его за своего, сделали фатальную ошибку. Они были не в состоянии понять, что, в отличие от них, Баррегос действительно заботился о людях, которыми управлял.