– Итак, – продолжила Эгвейн, как будто не услышав предыдущее высказывание, – объясни, почему ты не сбежала из Башни. Хотя я верю, что слежка за Элайдой важна, ты должна понимать, что теперь, когда Элайда знает, кому ты на самом деле верна, ты находишься в большой опасности. Почему же ты не уходишь?

– Я… не могу сказать, – ответила Мейдани, отведя глаза.

– Я приказываю тебе как твоя Амерлин.

– Я все равно не могу сказать. – Мейдани опустила глаза, словно стыдясь.

«Занятно», – подумала Эгвейн, скрывая разочарование.

– Очевидно, ты не понимаешь всю серьезность ситуации. Или ты признаешь мою власть, или признаешь власть Элайды. Середины нет, Мейдани. И я обещаю тебе: если Элайда останется на Престоле Амерлин, ты почувствуешь, как жестоко она расправляется с теми, кого считает предателями.

Мейдани продолжала смотреть в пол. Несмотря на ее начальное сопротивление, казалось, что вся ее решимость испарилась.

– Ясно. – Эгвейн встала. – Ты предала нас, не так ли? Ты перешла на сторону Элайды до того, как тебя раскрыли, или после того, как созналась Беонин?

Мейдани тут же встрепенулась.

– Что? Нет! Разумеется, я нас не предавала! – Вид у нее был нездоровый: лицо побледнело, губы сжались в тонкую линию. – Как ты только могла подумать, что я поддерживаю эту ужасную женщину? Мне отвратительно то, что она сделала с Башней.

Что ж, это было весьма недвусмысленно; очень сложно найти лазейку в этом ответе, чтобы обойти Три Клятвы. Или Мейдани говорила правду, или она из Черной Айя, хотя Эгвейн не верилось, что Черная сестра подставит себя, высказывая открытую ложь, которую довольно легко можно разоблачить.

– Почему же тогда ты не сбежала? – спросила Эгвейн. – Зачем осталась?

Мейдани помотала головой.

– Я не могу сказать.

Эгвейн сделала глубокий вдох. Что-то в этом разговоре ее раздражало.

– Ты, по крайней мере, скажешь мне, почему ты так часто обедаешь с Элайдой? Уж наверно не потому, что тебе нравится такое обхождение.

Мейдани покраснела.

– Мы с Элайдой были подругами по подушке, когда были послушницами. Остальные решили, что, если я возобновлю наши отношения, то, возможно, смогу узнать что-нибудь ценное.

Эгвейн скрестила руки на груди.

– Очевидно, безрассудно полагать, что она тебе поверит. Хотя жажда власти толкает Элайду на необдуманные действия, поэтому, возможно, этот план не был совсем уж глупым. Несмотря на это, она никогда не станет тебе доверять, ведь теперь она знает, на чьей ты стороне.

– Я знаю. Но было решено, что я не подам вида, что знаю об этом. Если бы я ушла, это выдало бы нашу осведомленность о том, что нас разоблачили, а это одно из немногих ценных преимуществ, которые у нас есть.

Не настолько ценное, чтобы она не могла сбежать из Башни. Своим присутствием она ничего не могла добиться. Тогда почему? Казалось, что-то держит женщину. Что-то серьезное. Может, обещание?

– Мейдани, – сказала Эгвейн, – я должна знать, что ты мне не договариваешь.

Она помотала головой, вид у нее был испуганным. «Во имя Света!» – подумала Эгвейн. – «Я не стану обходиться с ней так же, как это делает Элайда за ужином».

Эгвейн откинулась.

– Выпрямись, Мейдани. Ты же не какая-нибудь жеманная послушница. Ты Айз Седай. Так и веди себя соответственно.

Женщина встрепенулась и сверкнула глазами в ответ на язвительное замечание. Эгвейн одобрительно кивнула.

– Мы исправим весь вред, нанесенный Элайдой, и я займу свое законное место Амерлин.