– У тебя есть новости об Илэйн, – выпалил Гавин, останавливаясь. Свет! Он должен был спросить об этом раньше. Он действительно устал. – Я слышал, что прежде она находилась тут, в лагере. Она вернулась в Кэймлин? Она в безопасности?

– Она давно покинула нас, – сказал Брин. – Но, кажется, у неё всё хорошо.

Он остановился, взглянув на Гавина.

– Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь?

– Что именно?

– Что ж, слухи ненадежны, – сказал Брин, – но многое подтвердили те Айз Седай, что Перемещались в Кэймлин, чтобы узнать новости. Твоя сестра заняла Львиный Трон. Кажется, она смогла справиться с большей частью того беспорядка, который достался ей в наследство от вашей матери.

Гавин глубоко вздохнул. «Хвала Свету! – подумал он, закрыв глаза. – Илэйн жива. Илэйн удерживает трон». Он открыл глаза, и пасмурное небо, казалось, просветлело. Гавин продолжил идти; Брин шел в ногу рядом с ним.

– Значит, ты действительно не знал, – произнес Брин. – Где ж тебя носило, парень? Теперь ты – Первый Принц Меча, или будешь им, когда вернешься в Кэймлин. Твое место рядом с сестрой.

– Сначала Эгвейн.

– Ты поклялся, – жестко сказал Брин. – В моем присутствии. Неужели ты позабыл об этом?

– Нет, – ответил Гавин. – Однако если Илэйн заняла трон, то она в безопасности. Я спасу Эгвейн и хоть на веревке притащу её в Кэймлин, где смогу за ней присматривать. Где я смогу присматривать за ними обеими.

Брин фыркнул.

– Мне было бы интересно увидеть, как ты попытаешься исполнить первую часть плана, – заметил он. – И, тем не менее, почему тебя не было вместе с Илэйн, когда она пыталась занять трон? Чем ты был занят, что оно стало для тебя важнее этого?

– Я… запутался, – ответил Гавин, глядя прямо перед собой.

– Запутался? – переспросил Брин. – Ты был в Белой Башне, когда всё это… – он внезапно умолк. Некоторое время они шли рядом.

– Где ты слышал разговор сестер о пленении Эгвейн? – спросил Брин. – Как узнал, что ее подвергают наказаниям?

Гавин промолчал.

– Кровь и проклятый пепел! – воскликнул Брин. Генерал редко сквернословил. – Я знал, что человек, совершавший те вылазки против меня, был слишком хорошо осведомлен. А я искал предателей среди своих офицеров!

– Теперь это не имеет значения.

– Об этом судить мне, – сказал Брин. – Ты убивал моих людей. Возглавлял рейды против меня!

– Они были направлены против мятежниц, – произнес Гавин, устремив на Брина твердый взгляд. – Ты можешь обвинять меня за то, как я добился с тобой встречи, но неужели ты искренне ждешь, что я почувствую вину за то, что помогал Белой Башне защищаться против осаждающих ее войск?

Брин умолк. Затем коротко кивнул.

– Хорошо. Но это превращает тебя в командующего вражеской армией.

– Уже нет, – ответил Гавин. – Я ушел в отставку.

– Но…

– Я помогал им, – сказал Гавин, – однако больше я этого не делаю. Ничто из того, что я увижу здесь, не станет известно твоим врагам, Брин. Клянусь Светом.

Брин не спешил с ответом. Они миновали палатки, в которых расположились офицеры, и приблизились к частоколу.

– Хорошо, – произнес Брин, – я готов поверить, что ты не слишком изменился, чтобы нарушить данное тобой слово.

– Я не изменил бы такой клятве, – резко отозвался Гавин. – Как ты мог в этом усомниться?

– За последнее время я познакомился с довольно неожиданными способами трактовать слова клятв, – ответил Брин.