– Спасибо, ты очень добра, – ответил он, собирая лежащие страницы и пропустив мимо ушей скрытое оскорбление. Разве они только что не помирились? Треклятая женщина! – Кстати, чуть не забыл, Алудра. Ты что-нибудь понимаешь в арбалетах?

– В арбалетах? – переспросила она.

– Да, – сказал Мэт, складывая страницы. – Я подумал, что должен быть способ заряжать их быстрее. Ну знаешь, как те вертушки, что мы используем, только быстрее – пружина или что-то вроде того. Или вертушка, которую можно крутить, не опуская оружия.

– Вряд ли я в этом хорошо разбираюсь, Мэт, – ответила Алудра.

– Знаю, но ты разбираешься в похожих штуках, и я подумал, что может быть…

– Найди кого-нибудь еще, – сказала Алудра, повернувшись к другому незаконченному ночному цветку. – А я очень занята.

Мэт почесал голову под шляпой.

– Это…

– Мэт! – раздался клич. – Мэт, идем со мной! – Мэт повернулся навстречу вбежавшему в лагерь Алудры Олверу. Байл предостерегающе поднял руку, но Олвер, конечно, проскользнул под ней.

Мэт выпрямился.

– Что? – спросил он.

– Кто-то приехал в лагерь, – возбужденно ответил Олвер. Мальчик представлял собой то еще зрелище: его уши были слишком велики для головы, нос нависал крючком, рот был слишком большим. Для ребенка его возраста безобразие было довольно милым. Но с возрастом подобное счастье улетучится. Возможно, бойцы были правы, начав обучать его обращению с оружием. С таким лицом лучше уметь постоять за себя.

– Постой-ка, угомонись, – сказал Мэт, запихивая чертежи за пояс. – Кто-то приехал? А кто? И зачем там я?

– Талманес послал меня разыскать тебя, – пояснил Олвер. – Он считает, что она какая-то важная шишка. Он сказал, что у нее какие-то бумаги с твоим изображением, и у нее «характерное» лицо, что бы это ни значило. Это…

Олвер продолжал, но Мэт уже не слушал. Он кивнул Алудре и остальным и бросился прочь, мимо занавесок в лесную чащу, поспешив в основной лагерь. Олвер увязался следом.

Там обнаружилась похожая на бабушку, полненькая женщина в коричневом платье и с пучком седеющих волос, сидящая верхом на коротконогой белой кобыле. Ее окружила группа солдат во главе с Талманесом и Мандеввином, которые стояли прямо перед ней, словно две каменные колонны, отмечающие вход в гавань.

У женщины было лицо Айз Седай. Рядом с ее лошадью стоял пожилой Страж. Несмотря на седину в волосах, от этого коренастого мужчины исходило не меньшее чувство опасности, чем от любого другого Стража. Он немигающим взглядом изучал бойцов Отряда, сложив руки на груди.

Завидев приближающегося Мэта, Айз Седай улыбнулась.

– А! Очень хорошо, – строго сказала она. – Ты высоко взлетел с тех пор, как мы последний раз виделись, Мэтрим Коутон.

– Верин, – произнес чуть запыхавшийся Мэт. Он взглянул на Талманеса, который держал в руках знакомый листок бумаги с напечатанным портретом Мэта. – Ты узнала, что кто-то раздает мои портреты в Трустейре?

Она улыбнулась.

– Можешь сказать и так.

Он посмотрел на нее, встретившись взглядом с темно-карими глазами Айз Седай.

– Кровь и проклятый пепел, – пробормотал он. – Значит, это ты? Ты – та, кто меня разыскивает!

– Уже давно, – беспечно ответила Верин. – И против своей воли.

Мэт закрыл глаза. Вот вам и хитроумный план налета. Чтоб ему сгореть! Но план был хорош.

– А как ты меня здесь нашла? – спросил он, открыв глаза.

– Час назад ко мне в Трустейр явился добрый купец и объяснил, что имел с тобой приятную беседу и ты хорошо заплатил ему за план города.