Предателей вроде Альбертино.

Вот кто он. И больше никто.

Он предал того, кто вытащил его с улицы, с курьерской работы, где Альбертино зарабатывал три гроша в месяц, в общем, из дерьмовой жизни, без денег и перспектив.

Шефа своего Альбертино уважал.

Он уже четыре года был его доверенным лицом. А такое доверие надо было заслужить. И это стоило ему усилий.

Но ошибок Ягуар не прощал.

А ошибка Альбертино была огромной, как дом.

Может, я должен рассказать ему… Все рассказать.

Может, шеф его простит. А может, нет.

Он иногда бывает злой. Очень злой.

Альбертино не был настроен даже пробовать и портить себе жизнь.

Он стал подлецом, только чтобы спасти свою задницу. Он пообещал себе не делать больше глупостей.

До дома было совсем близко.

Теперь Альбертино мерз. Он был весь мокрый и весь в грязи. Штаны жали.

Совсем как дворняга.

Мимо проехали уже три автомобиля с мигалками. К счастью, они его не заметили.

Альбертино присел за припаркованные машины.

Он пошел быстрее.

Улица становилась все шире, а знаки, запрещающие остановку, лишали его убежища.

Минное поле.

Он пошел дальше, сдерживая дыхание. Не бежал, но чувствовал, как трясутся ноги.

Потом заметил вдалеке, в начале улицы, «альфа-ромео-ЗЗ» черного цвета.

Она ехала к нему.

«Черт, черт, черт. Нееет», — пробормотал он, убитый этим зрелищем.

Опять они. Типы из DIGOS.

Они достанут его.

Блин, непруха!

Альбертино остановился. Мозг заработал как бешеный. Он оглянулся в поисках поворотов, переулков, путей к побегу.

Ничего. Черт возьми, совсем ничего.

Дома стояли один за другим, до бесконечности, до самого конца улицы. По обе стороны.

Скоро они его заметят. И повяжут.

Альбертино уже собрался было побежать, выхватить оружие и стрелять, когда увидел прямо перед собой путь к спасению.

Стеклянная дверь.

Бутербродная академия.

Он вошел внутрь.

Бутербродная академия была маленькой забегаловкой, отделанной черным камнем, как мавзолей. Треугольные зеркала нарушали эту черноту. Лампы освещали множество бутербродов, выставленных ровными рядами в витрине.

Самые обыкновенные бутерброды, с ветчиной и сыром, с куриным салатом, с грибами, были окружены более сложными, авангардом этой области гастрономии.

«Крестьянский» (картофель, зелень и колбаса), «Весна» (морковь, сельдерей, мясо барашка, брынза, оливки), «Деревенский» (хлеб из грубой муки, свиная колбаса, майонез, грудинка) — вот лишь некоторые.

Пара клиентов перед стойкой. Трое каменщиков в пыльных робах сидят за круглым столиком.

Альбертино тоже сел. Пристальный взгляд кроличьих глаз обращен к стеклянным дверям. На улицу.

Черная «альфа-ромео» проехала уже дважды. Теперь две полицейские машины остановились прямо перед баром. Полицейские переговаривались через открытые окошки. Один говорил по рации.

И снова невыразимый страх овладел Альбертино.

Он представил, что попался. Что его посадили в клетку. Что его опознали как вора и предателя, и люди сраного Ягуара убили его в тюремной камере.

Достаточно только этим полицейским войти в бар и обыскать его.

Он должен был немедленно спрятать товар.

«Что желаете?»

Чей-то голос прервал фильм о кровавой смерти, крутившийся в его голове.

«Что?» — спросил он, качаясь на стуле.

Молодой усатый и носатый официант презрительно смотрел на него.

Это не бар для голодных оборванцев.

«Что будете заказывать?»

«А что тут есть из еды?»

«Ну… бутерброды!»

Альбертино не слушал.