Он берет меня за руку и ведет по причалу, поворачивает налево, и мы спускаемся вниз по шаткому пирсу. Дойдя до конца, мы останавливаемся прямо перед лодкой, на которой красуется название «Линда».

– Эй, Финн, – кричит его папа. – К тебе тут пришли.

Из-за угла выглядывает блондинистая голова, и я сразу же узнаю младшего брата, Леви. Он высокий, как и Финн, но не такой широкоплечий, а его растрепанные светлые волосы и детская мордашка явно снесла головы продюсерам шоу.

Леви смотрит на меня и тут же хохочет.

– О, черт. Финн! Спускайся сюда.

Я слышу громкие шаги на лестнице, и сначала я вижу его высокие резиновые сапоги, потом торс, обтянутый испачканной мокрой белой футболкой. В руках он держит какую-то измазанную маслом деталь, а футболка такая мокрая, что можно разглядеть мышечный рельеф его груди. Я вижу его соски. Вижу полоску волос, идущую от пупка прямо к его… о-о, боже правый.

Вселенная, ты издеваешься надо мной?

Когда появляется его лицо, я замираю. Его подбородок тоже немного попачкан в масле, а загорелое лицо влажное от пота. Он сразу же замечает меня, и в долю секунды расслабленное любопытство на его лице сменяется замешательством.

– Харлоу?

– Привет.

Он смотрит сначала на отца, потом на Леви и возвращается на меня. Я клянусь, как только наши взгляды встречаются, сердце начинает биться так сильно, что мне хочется посмотреть, не видно ли это сквозь одежду. Он выглядит так, словно ему больно, и я хочу знать: это из-за меня? Или из-за того, что ремонтировал лодку?

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, аккуратно кладя деталь, и берет старую тряпку, чтобы вытереть руки.

– Я работаю с Сэлом. У меня сегодня свободный вечер, и раз уж ты уехал из города, не попрощавшись, я пришла сделать это за тебя.

Он закрывает глаза и вытирает лицо предплечьем, кода его отец, немного присвистнув, говорит:

– Ты мне об этом не рассказывал, Финн.

Финн смотрит на него:

– Пап, перестань.

Старший из Робертсов наклоняется ко мне, целует в висок и бормочет:

– Задай ему жару, милая.

Руки у меня дрожат, а пульс скачет, как ненормальный, пока Финн спускается по узкой лестнице, ведущей на причал. Он поворачивается и медленно направляется ко мне, будто не знает, убегу ли я или захочу его ударить.

В этих тяжелых резиновых сапогах он кажется еще более массивным, его мышцы напряжены от многочасовой нагрузки.

– Я не ожидал тебя здесь увидеть.

– Могу себе представить, – отвечаю я. – Я тоже не ожидала, что ты уедешь так неожиданно.

– Разве неожиданно? Ты знала, что я должен скоро уехать.

Поморщившись, я смотрю в сторону, а он подходит еще на шаг ближе и останавливается.

Я так хочу потянуться к нему, обхватить его лицо руками и поцеловать. Я скучаю по нему, и, не смотря на собственную злость из-за его молчаливого отъезда, я люблю его. Я ужасно себя чувствую, предав его, когда без него вела переговоры с Сальваторе.

– Я слышала о шоу.

Он кивает, стаскивает бейсболку и почесывает затылок.

– Ага.

– И как тебе? – спрашиваю я, потому что, да, я все еще злюсь, все еще хочу его ударить, да так, чтобы его голос стал на две октавы выше, но, черт, я так его люблю и хочу, чтобы у него все было хорошо.

Пожимая плечами, он бормочет:

– Вроде нормально. Все остальные просто в восторге и благодарят. Да и в этом есть смысл, – он смотрит на лодку, а потом на меня. – Сегодня с утра даже приезжали местные репортеры.

– Для тебя все это так дико.

Он позволяет промелькнуть быстрой улыбке на своих губах.

– Ага.

Вдалеке кричат чайки, и момент кажется таким устрашающе знакомым, хотя ничего подобного раньше и не случалось.