Вода была холодной, вязкой и отвратительной, однако в то мгновение неожиданной свободы она казалась мне приятнее, чем процедуры в спа-салоне. Какое-то время мы плыли, шлепали по грязи и пробирались через заросли тростника. Сияние прожекторов угасло. Когда охранники поняли, что их вожак упал в воду, а мы ушли от погони, их крики окрасились панической яростью. Хотя нам тоже было несладко. Мы брели по скользкой жиже, спотыкались о корни и продирались через заросли водных растений. Казалось, что я все еще плыл, но только в высоком и густом тростнике. Над нами просвистели две пули. Наверное, мы оставляли след из поломанных стеблей. Я схватил Сэма за плечо и шепотом предложил ему замедлить темп движения. В ночи прогремело еще несколько выстрелов. Не услышав свиста пуль, я немного успокоился. Мы, пригнувшись, направились к берегу. Над водой торчали только наши головы — так было безопаснее идти.

Примерно через полчаса мы вышли из тростника и в истощении рухнули на грязный холмик у кромки берега. Луна беспечно смотрела на нас, пока мы кашляли, отплевываясь от воды и того дерьма, которое в ней плавало. Нам потребовалось несколько минут, чтобы перевести дыхание и заполнить легкие свежим воздухом. После этого я решил провести небольшую инвентаризацию. Мокрые туфли, штаны и куртка. Три патрона в обойме пистолета и еще три застряло в карманах. Остальные выпали во время бегства. Когда озябшие скользкие пальцы обрели достаточную гибкость, я пополнил обойму. Теперь в моем пистолете имелось шесть серебряных пуль по пятнадцать долларов за штуку (дешевле было бросаться во врагов бутылками «Чивас Ригал»). Бумажник сгорел в отеле, телефон выпал из кармана вместе с другими патронами. Уныло вздохнув, я повернулся к моему приятелю.

— Ты сохранил свой мобильник?

Сэм выплюнул изо рта какую-то дрянь, и она повисла на его подбородке. Он вытер ее грязной рукой и, размазав грязь по коже, стал выглядеть как выдра в боевой раскраске.

— Нет. Он где-то потерялся во время нашего победного марша. И мое оружие тоже. А как насчет той пластмассовой игрушки, которую тебе впарил Орбан?

Я показал ему «Пять-семь».

— Это уже что-то, — сказал Сэм. — У меня ничего не осталось, кроме фонарика и головной боли.

— Тогда нам лучше отправляться в путь. В какую сторону пойдем?

Он встал на колени, затем осторожно приподнялся и осмотрелся вокруг. Слева и справа от нас возвышались массивные электрические опоры. Темные провода, висевшие между ними, проходили через лик луны, словно черные царапины. Никаких других ориентиров не было, но я узнал размытые контуры Берегового парка, маячившие к югу от нас.

— Мы только в паре миль от моей квартиры, — произнес Сэм. — Если нам удастся незаметно проникнуть туда, я вскрою тайник под досками пола. Тогда у нас будет куча оружия, и мы сможем продолжить наши ночные приключения.

— Идем.

Я не мог больше ждать. Если бы мы остались сидеть на земле, я забыл бы, как работают мои руки и ноги. У меня не было пулевых ранений, но я чувствовал себя омерзительно — словно кто-то вытащил из моего торса пару важных частей и поменял местами несколько больших шестеренок в болевшей голове.

— Мне понравилась твоя затея с багром.

— Хорошо, что «Рэлстон» проводит рыболовные экскурсии. Чертовски приятный отель.

— Да. К сожалению, им придется отложить эти туры на какое-то время. Мы разбили два их катера.

Это был долгий и утомительный переход при свете луны. Мы шли по чавкавшей грязи и рытвинам, заполненным лужами — через саликорнию, болотную траву и другие виды растительности, которые так любят местные натуралисты.