Старик и молодая женщина не вызвали проблем. Однако с парнем из автосалона, неким Гилбертом Кросли, пришлось повозиться. Полемика была связана с тем, что Кросли, работая дилером, позаимствовал из кассы несколько тысяч долларов. Деньги требовались ему для лечения жены — она страдала алкоголизмом. В последнее время он начал тайком возвращать похищенную сумму, но к моменту кончины не успел рассчитаться полностью. Обвинитель со звучным именем Лужа гноя был скользким парнем (как в буквальном, так и фигуральном смысле слова). После долгих прений он в конце концов признал, что пункт о присвоении денег не поможет ему выиграть дело (остальные записи Кросли были достаточно хорошими), поэтому дилера временно направили в Чистилище.

— Он не был настолько плох! — сказал мне Клэренс, когда чуть позже мы перекусывали гамбургерами в придорожной закусочной. — Почему вы согласились на Чистилище?

— Потому что это имущественное преступление пробило брешь в доверии к нему. Такие поступки влекут за собой серьезные наказания. Ты просто не знаешь еще Ремиэля.

Ремиэль был судьей, который рассматривал дело Кросли. Несмотря на свою светоносную сущность, он часто вел себя как настоящая задница.

— Поверь мне — наш парень получит в Чистилище хорошую трепку.

— Да, такова судьба людей! — согласился Клэренс. — Их вечные жизни в наших руках!

Он так увлеченно выражал свои мысли, что не заметил, как колечко лука и долька помидора, выскользнув из бургера, упали на его колени. Стажер взглянул на брюки, нахмурился и начал стирать жирные пятна неадекватно маленькой салфеткой.

— Ты прав, — ответил я. — Они в наших руках. Фактически это объясняет смысл нашей работы. Лучше смириться с незначительной уступкой, чем рисковать большой потерей.

Я рассказал ему, что поначалу тоже стремился к абсолюту — вел себя как школьный тренер, желавший привести свою необученную команду к победе в большом турнире. Но до парня не доходили мои объяснения. Судя по его глазам, он не понимал суть нашей работы. И это означало одно: если его действительно прислали к нам работать адвокатом, ему предстоял долгий путь обучения, который прошел каждый из моих коллег.

Понимаете, в чем дело… небесные судьи имели свои представления о человеческой морали. Им не нравилось выслушивать наши лекции. На самом деле они часто считали себя образцами нравственности и имели власть отстаивать это мнение. Несколько болезненных неудач научили меня важному уроку: поступай как угодно, бери все, что сможешь, но наращивай толстую кожу на части, которые болят. Если тебе не удается доказать судье свою точку зрения, ты должен  добиваться любой (пусть даже маленькой) победы, которую способен получить. Никому не нравится попадать в Чистилище, однако в дальней перспективе — относительно потерь — оно лучше Ада, потому что речь идет о человеческих душах. Проигрывая дело, мы печалимся и злимся, но люди при этом отправляются в пекло. Им намного хуже, чем нам.

Алиса больше не звонила, поэтому, перекусив гамбургерами, мы отправились в «Циркуль». Если бы я встретил там Сэма, то передал бы ему шефство над стажером. К сожалению, мой приятель отсутствовал. Моника, приветствуя нас, притворно улыбалась, но ее глаза были дикими. Наверное, прошлым вечером она приехала ко мне и не застала меня дома. А на двери чернел тот чудовищный отпечаток лапы. Нэбер наверняка заметила его. Сейчас она, вероятно, гадала, почему я не позвонил ей после страстной ночи, проведенной вместе.

Моника молча посматривала на меня, и мне все время казалось, что на моей спине висела большая мишень для стрельбы. Я быстро расправился со своим напитком и обменялся ритуальными подколками с Уолтером Сандерсом, Сладким сердечком и остальными парнями.

— Эй, Клэренс, — спросил я, застегивая куртку, — может, поедем домой?

— Я хочу, чтобы вы перестали называть меня этим прозвищем, — ответил он.