— А чего хочет кардинал?

— Занять престол французских королей, а ко мне подослать убийцу, — ответила мать, и глаза ее засверкали гневом. — Тогда ему никто не помешает посадить на трон своего брата Франциска. Потом ему будет легко расправиться с протестантами, которые лишатся своей королевы и окажутся беззащитны.

— Но у них есть еще король! — возразил Генрих.

— Твой отец? — удивленно вскинула брови Жанна. — Да разве ты не понял, что он предал нас, они купили его! Этот дамский волокита, вконец развращенный девицами легкого поведения, которых привезла с собой из Италии мадам Екатерина, не думает ни о чем, кроме женщин, и о славе, которую добывает в походах, но которая достается кардиналу. Он мог бы быть регентом Франции, первым лицом в королевстве, но он отказался! Эта хитрая бестия Екатерина заставила его подписать отказ от регентства.

— Как же ей это удалось?

— А это тоже мне надлежит узнать.

— А что же королева? — снова спросил Генрих. — Разве она может допустить, чтобы Гизы отняли у нее трон?

— Она уже не рада, что приблизила их к себе. Теперь ей нужен союзник в борьбе против такого сильного феодала, каким является Гиз, и этот союзник — я. И только у нее надлежит искать спасения, — вздохнула Жанна. — Но если бы ты знал, сын, как мое сердце восстает против того, что я должна с ней общаться как с равной.

— Но ведь она королева, и ты тоже… — удивился принц.

— Это она-то королева? — сухо рассмеялась Жанна Д'Альбре одними губами. — Да знаешь ли ты, что она всего-навсего дочь племянника папы Лоренцо, которого зовут «флорентийским менялой». Королева!.. Да если хочешь знать, у меня больше прав на французский престол, чем у этой флорентийской торговки, все достоинство которой состоит в том, что папа Климент VII приходился ей дядей. Он-то и сосватал ее за моего брата. А она тут же поспешила нарожать одиннадцать отпрысков, которые и обеспечили ей теперь положение вдовствующей королевы-матери. Ей, дочери какого-то итальянца, которому папа вложил в руки герцогство Флорентийское, досталась вся Франция! А я, королева Наваррская, сестра Генриха II, ее мужа, и племянница Франциска I, вынуждена довольствоваться крохотной территорией на юге, дарованной моей матери Маргарите дедом Карлом Ангулемским еще в конце прошлого века! И они еще там, в Париже, мечтают о том, чтобы я переменила веру и стала католичкой?! Никогда! Скорее Пиренеи сдвинутся с места.

— Успокойся, мама, — Генрих обнял ее колени. — Они не стоят того, чтобы ты так убивалась.

— Ты прав, мой сын, — улыбнулась Жанна. — Конечно, ты не все понял, ведь за меня говорил голос крови. Но верь, настанет время, когда Валуа исчезнут… Отпадут от ствола, как высохшие ветви дерева. На трон сядет представитель новой династии, и это будет Генрих де Бурбон, король Наваррский, мой сын!

Он с бесконечным обожанием взглянул матери в лицо и увидел, как побежала по щеке скупая слеза.

* * *

Во дворце долго не находилось подходящего места для разговора, и Жанна поняла, что королева-мать попросту тянет время, чтобы обдумать ход предстоящей беседы.

Наконец они устроились прямо у очага в спальне: Екатерина ближе к окну, Жанна напротив огня.

— Вам, наверное, хотелось бы увидеть мужа? — первой начала с легкой улыбкой Екатерина Медичи.

— Как и всякой женщине, которая не видит своего супруга месяцами, — парировала Жанна. Она поняла, что собеседница прощупывает почву. Если Жанна вспылит, она не опасна. Если нет — разговор будет сложнее.