– Нам тоже говорили. Но пока пришельцев на земле меньше, чем «тарелок» в небе, с ними тягаться бесполезно.

Вадиму надо было выговориться, и на этот раз он нашел благодарных слушателей. Эти пацаны слушали его, открыв рты, – не то что контрразведчик в Кречевицах или полковник Муромцев, с которым Богатырев тоже пытался поделиться своими рассуждениями.

Полковник, может, и сам думал о чем‑то подобном – но разговора не поддержал. И сказал только:

– Есть приказ – не допустить массированной высадки противника в Санкт‑Петербурге. И мы должны этот приказ выполнять.

А Богатырев, наоборот, считал, что именно массированная высадка противника создаст условия для хоть сколько‑нибудь эффективной борьбы с ним. И теперь объяснял это солдатам срочной службы в доступной для их понимания форме.

– Зачем‑то инопланетянам нужны наши города, а чтобы держать под контролем хотя бы один, потребуется много солдат. Когда пришельцам покажется, что сопротивления больше нет, тогда‑то они и полезут на свежий воздух, чтобы воспользоваться плодами победы. И вот тут по ним можно будет ударить.

Вадим даже привел исторический пример с Кутузовым и Наполеоном. Все‑таки он был сын доктора исторических наук.

Солдатам этот пример очень понравился. Особенно ключевая его идея – отвести войска в глубокий тыл и ждать там удобного случая. Например, пока враги сами собой не начнут вымирать от голода и холода.

Солдату срочной службы вообще свойственно мечтать об отводе в глубокий тыл. Есть отдельные герои, которым лишь бы повоевать, – но они чаще подаются в контрактники да наемники. А основная масса бойцов спит и видит: когда же дембель?

В свете событий сегодняшнего дня эта мысль, правда, успела трансформироваться в другую, гораздо более тревожную: а будет ли дембель?

Один из солдат прямо спросил майора Богатырева об этом. Сам он был еще не дембель, а только «дед», но сутки боевых действий не оставили у него никаких сомнений в том, что война с пришельцами продлится гораздо дольше тех трех месяцев, которые ему осталось служить.

– Военное положение позволяет задерживать в армии солдат срочной службы на неограниченный срок, – подтвердил его опасения Богатырев.

А про себя подумал, что армии не избежать чудовищной волны дезертирства.

В этот день по радио часто говорили, что в сорок первом году при нападении врага советские люди выстраивались в очереди у военкоматов, чтобы отправиться добровольцами на фронт

Но, во‑первых, с тех пор утекло много воды и страна совсем другая. А во‑вторых, неизвестно, сколько в этих рассказах правды, а сколько пропаганды.

И со времен последней большой войны в армии если что‑то и изменилось, то только в худшую сторону.

Впрочем, в первый день новой войны, сразу после опубликования указа о призыве резервистов, а кое‑где и до этого указа в военкоматах тоже появились очереди не очереди, но немалые группы людей, которые рвались на войну

На их примере машина пропаганды вполне могла создавать новые легенды о героях‑добровольцах – легенды, способные затмить тот факт, что основная масса резервистов в это время обдумывала, как бы избежать призыва, получить бронь, скрыться у родственников и знакомых или забаррикадироваться в квартире, делать вид, что никого нет дома, и не принимать повесток.

Тысячи способов, до тонкостей проработанных призывниками последних поколений, одновременно пошли в ход, а некоторые умные люди, не доводя дело до крайностей, уже в эту ночь ударились в бега, радуясь, что теперь лето и можно устроить внеплановый туристический поход. А если спросят, то сказать, что отправились в путь за неделю до вторжения и даже радио с собой не взяли – так что какие могут быть претензии?

А солдаты срочной службы тем временем думали о дембеле. И добрые офицеры могли только огорчить их, сказав, что дембель ожидается не раньше полной победы над врагом.