Одно обстоятельство внушало надежду: королева Тюра – жена Горма-конунга и мать Кнута – состояла в дальнем родстве с Асфрид, и та имела право попросить Тюру о помощи и отдаться под ее покровительство, пока их мужчины разберутся между собой. При удаче они могли бы обезопасить и себя, и вик. А медлить не следовало: ведь Кнут, сын Горма, привлеченный богатством торговых людей, и впрямь мог двинуть дружину на Хейдабьор.

– Очень похоже! – Расправив бусы на ее груди, бабушка Асфрид отошла на пару шагов. – Унн, посвети еще! Да не тычь в нее факелом, подпалишь волосы! Да, и правда, вылитая Фрейя! – с удовлетворением добавила она, будто сама не раз встречалась с Невестой Ванов. – Всякий смертный поверит. Пусть-ка эти христиане выставят против тебя такую же красотку! Не волнуйся, все будет хорошо. И… и это тоже возьми.

Асфрид потянула внучке небольшой мешочек. Багряный шелк с золотыми нитями ярко сверкнул в свете огня.

– О, ты думаешь, можно? – Гуннхильд, зная, что там внутри, даже попятилась.

– Стоит ли отдавать в руки северян сразу и нашу девушку, и наше главное сокровище! – заволновалась Одиндис.

– Я думаю, тебе лучше его взять. – Асфрид кивнула и осторожно развернула старинный златотканый шелк. – Надень под рукав, там не будет видно. Кольцо Фрейи убережет тебя от беды!

– Но если… – начала Одиндис.

– А если пропадет моя единственная внучка, зачем нам это кольцо? – с горечью перебила ее старая королева.

Среди багряной ткани блеснуло золото, заалели самоцветы, будто пылающие угли. Это было «кольцо клятв» – древнее сокровище, на котором давались обеты, которое конунги надевали на руку, когда приносили жертвы или разбирали судебные дела. Служить для этого может браслет, перстень, гривна, просто согнутый в кольцо железный прут. Но нигде и никогда не было кольца клятв дороже и прекраснее, чем то, которым владели ютландские Инглинги, потомки Годфреда Грозного и Олава Старого. Между двумя золотыми ободками располагался сложный сквозной узор в виде ветвей, листьев и цветов, сплетенный из золотой проволоки. В чашечки цветов были вставлены красные самоцветы; когда на них падал свет, в глубине каждого загоралась искра. Люди верили, что эта вещь была изготовлена подземными жителями-свартальвами, ибо руки простых смертных подобную красоту сотворить неспособны.

Кольцо Фрейи всегда хранилось у старшей женщины в роду потомков Годфреда Грозного, благодаря чему она носила титул Госпожа Кольца. Сейчас это была старая королева Асфрид. Гуннхильд случалось прикасаться к нему всего раз в году – когда она надевала его в обрядах Дня Фрейи, и каждый раз ее при этом пробирала дрожь благоговения. Браслет был довольно легким – и в то же время Гуннхильд ясно чувствовала, как вместе с ним на нее нисходит особая сила. Так и сейчас: вдруг стало жарко, будто в жилы влился божественный огонь. Не отрываясь, она смотрела на переплетение ветвей и листьев из золотой проволоки, и ей вдруг показалось, что сама она – дерево в листьях и цветах, растущее корнями из нижнего мира, а кроной уходящее в бесконечную высь… Наверное, таким деревом чувствует себя весной сама Фрейя, несущая жизненную силу из божественных пределов каждой земной травинке.

Когда Гуннхильд вышла из женского покоя в грид, ждавшие там хёвдинги разразились восторженными восклицаниями. Янтарно-рыжие волосы конунговой дочери золотились в свете очага, на щеках от волнения горел яркий румянец. Богатый наряд ослеплял взор блеском и игрой ярких красок: белая сорочка, собранная в частые складки, багряное с золотом платье, голубой хенгерок с золотыми наплечными застежками, красный кафтан с отделкой из шелковых шнуров, ожерелья в пять рядов – бусины из золота и серебра, из разноцветного стекла, из хрусталя и сердолика, с золотыми подвесками.