Вошел генерал Раух, подсел к столу. Понял, о чем идет разговор:

— Неужели не предвидели?

— Да уж как сказать. — Гурко пригладил бороду: — Убежден, на этом наши неудачи под Плевной не закончились. Она задержит Дунайскую армию на северной стороне Забалканья.

— Ваше предложение, если бы вас, Иосиф Владимирович, спросили? — задал вопрос Раух.

— Только длительная осада Плевны. — Гурко повернулся к Нагловскому: — А помните, как намедни я вам, Дмитрий Степанович, излагал, в случае прибытия к нам подкрепления, свой план действий Передового отряда?

— Не забыл.

— Так вот, воистину говорят, человек предполагает, а Господь располагает. Однако нам помеха не Господь, а главнокомандующий со штабом. — Замолчал, склонился над картой.

Чуть погодя Раух снова спросил:

— Ваше мнение, Иосиф Владимирович?

— В данном случае, оно зависит от Главного штаба.

— Значит, будем дожидаться распоряжения…

А оно не заставило долго ждать, поступило к вечеру. Великий князь рекомендовал пехоте далее долины Тунджи не ходить, а кавалерии активизироваться…

Главная квартира императора в дни переезда напоминала кочующую орду. Разве что не гнали гурты скота и не скрипели кибитки.

Государев поезд растянулся на версту. Коляски императора и многочисленной свиты, усиленный конвой из казаков лейб-гвардии с Дона и Кубани, уланы и драгуны пылили по дорогам Румынии и Болгарии.

За государем следовали адъютанты в генеральских эполетах, первые чины двора, обер-гофмейстеры, обер-егермейстеры, вторые чины двора, гофмаршалы, гофмейстеры, камергеры, врачи и огромный штат лакеев и слуг. Катились экипажи военного министра и министра иностранных дел. Оторванные от своего аппарата, лишенные своевременной информации и возможности своевременно вмешиваться в дела министерств, они нередко просто присутствовали при Александре Николаевиче.

Обоз в триста телег, груженный всяким так необходимым для его величества и свиты скарбом, тянули тамбовские битюги. А чтобы не скрипели колеса, везли в обозе для смазки ступиц несколько бочонков дегтя.

А спросить у российского императора любопытства ради: что погнало его из петербургских дворцовых палат в столь далекий и лишенный комфорта вояж? Скажи государю, что ему надлежало бы из Санкт-Петербурга следить за военной кампанией, и царственная особа взглянула бы на такого советчика, как на безумца. Он — император и его присутствие на театре боевых действий, как он мыслил, положительно влияет на ход войны.

Никто не пытался разубедить в этом российского самодержца. А когда главнокомандующий при всей своей посредственности утверждал, что чувствует ответственность за безопасность царствующего брата, он, мягко говоря, лгал. Императору ничего не грозило ни в Румынии, ни в Болгарии. Его Главная квартира ближе чем на семьдесят верст к фронту не приближалась, разве что поездка под Плевну, и охранял ее крепкий караул…

И хотя стоит его имени собор в Плевне, но не только Александру возводил этот храм народ болгарский. Героев российских поминая, укладывали строители кирпич за кирпичом.

Александр Второй был император незаурядный, владеющий несколькими языками, достаточно хорошо знавший государственное право и финансы, он получил от своего папаши императора Николая Первого огромный, давший основательную течь корабль, именуемый Россией. Он нашел в себе силы и, окружив престол людьми недюжинного государственного ума, заботами и радетелями интересов российских, удержал корабль на плаву и занялся его капитальным ремонтом.