Константин Федорович Хартулари зашёл в Летний сад со стороны Михайловского замка и неспешно двинулся по дорожке на противоположной стороне пруда. Он не знал, кто назначил ему встречу и теперь ждал, когда к нему подойдут. Шумилов, оглядевшись по сторонам — нет ли поблизости знакомых лиц? — двинулся наперерез. Они не были официально представлены друг другу, но в окружном суде встречались не раз и в лицо друг друга, конечно же, знали.

Шумилов быстро нагнал Хартулари.

— Константин Фёдорович, это я написал Вам записку, — заговорил Шумилов и прочитал в глазах присяжного поверенного недоумение, — Шумилов Алексей Иванович, первое отделение, следственная часть.

— Да-да, Алексей Иванович, разумеется, узнаю Вас. Хотя все это очень неожиданно.

Они сели на садовую скамью одну из многих на аллее вдоль Фонтанки. В Летнем саду в этот послеполуденный час было множество гуляющих: няни с детьми, стайки гимназистов и гимназисток, пожилые дамы с зонтиками.

— Я хочу сообщить Вам, Константин Фёдорович, о серьёзном процессуальном нарушении, о котором Вы при всем желании не смогли бы узнать иным способом, — начал Шумилов, — Дело касается судебно-химической экспертизы изъятых в процессе анатомировании Николая Прознанского органов. Доктор Николаевский, семейный врач Прознанских, лечивший Николая от краснухи, договорился об ускорении экспертизы и для этого повез извлеченные из тела Николая Прознанского органы в Петербургский университет. Но дело было вечером, везти их в университет было поздно. Он решил подержать их до утра у себя дома и уже утром отвезти экспертам. Но произошло непредвиденное — обычный уличный вор украл саквояж с печенью, и нашли его только на другой день на воровской малине. Всю эту историю скрыли, чтобы не подставлять доктора под удар — уж больно уважаемый, авторитетный человек.

— Что Вы говорите? — изумился Хартулари, — Правильно ли я понял, что доктор забрал органы из Медико-хирургической академии, отвёз их на свою квартиру и только на следующее утро доставил в университет?

— Именно так. Попутно у него украли саквояж с судком, в котором находилась печень Николая Прознанского.

— Невероятно. Одно это нарушение позволяет дезавуировать результат экспертизы. Ни один суд не примет результат, полученный с таким нарушением определенной законом процедуры, ведь её наиважнейшая задача — обеспечение недоступности исследуемого материала посторонним лицам. А доктор Николаевский именно такое постороннее лицо. И около полусуток внутренние органы Николая Прознанского находились в его бесконтрольном распоряжении. Вдруг доктор сам влил яд?

— Я уверен, что он этого не делал, — убежденно сказал Шумилов.

— Я тоже. Но допущенное нарушение позволяет на законном основании исключить экспертизу из числа доказательств, — сказал задумчиво Константин Федорович, — Неужели Шидловский, зная это, закрыл глаза?

— Представьте себе. И кстати, это не самое вопиющее нарушение закона с его стороны.

— Что ещё?

— Доктор Николаевский сообщил Шидловскому о том, что Николай Прознанский страдал фимозом. Молодой человек был физически неспособен осуществить половой акт. Разумеется, это сообщение полностью развенчивало миф об интимных отношениях Николая Прознанского с Жюжеван и разрушало всё обвинение. Вадим Данилович запретил доктору рассказывать об этом кому бы то ни было, даже мне. Потом, правда, Шидловский не удержался и сам поведал мне о существовании этого заболевания у Николая.

— Чудовищно… — пробормотал адвокат, — Но для чего Шидловский фальсифицирует дело? Ведь он должен снять обвинение!

— Я подозреваю, что помощник прокурора действует в крепкой связке с полковником Прознанским.