— Не бойся, я обзываться не стану, — улыбнувшись, сказал он. — Наоборот, я хочу тебя к себе в гости пригласить… Я всех приглашаю, — поспешно добавил он, видя, как в карих глазах Таи нарастает паника. — Вечеринка для одноклассников, понимаешь?

Тая молчала. Глаза ее казались Диме похожими на изюминки. А сама девочка — на сдобную пышную булочку, вроде тех, которые продают в школьной столовой. Булка с изюмом. Внезапно Дима с невероятным изумлением осознал, что ему хочется дразниться.

Тайка Коровина — булка с изюмом, булка с изюмом, булка с изю-у-мом!

«Бред какой-то!» — подумал Дима и плотно зажмурился. Даже в детском саду он никогда никого не дразнил. Даже приставучего младшего брата…

— Спасибо, Дима, я обязательно приду, — сказала между тем Тая и громко захлопнула учебник по географии. Из учебника вылетел засушенный кленовый лист — желтый с красной каймой — и красиво спланировал на пол.

Дима поспешно нагнулся, поднял лист, подал его девочке и негромко засмеялся. Тая взглянула вопросительно.

— Это уже становится обычаем, — галантно сказал он. — При каждой нашей личной встрече я подаю тебе что-нибудь такое… флористическое.

Тая приоткрыла ярко-розовые губы, по-видимому, сраженная формулировкой. Сознательно усиливая произведенное впечатление, Дима чуть склонил голову и щелкнул каблуками.

«Булка с изюмом, булка с изюмом! Бе-е-е!» — издевательски звучало в голове.

«Наверное, все-таки „противоречивое поведение“, — с унылой покорностью подумал Дима. — Это оно! Интересно, если это только сейчас началось, то когда кончится?»

Над школьным коридором ошалелой трелью залился звонок.

Михаил Дмитриевич Дмитриевский изначально не собирался присутствовать на вечеринке одноклассников сына.

— Ты не волнуйся, я тут с вами отсвечивать, — профессор щегольнул «молодежным», как ему казалось, словечком, — не стану. Посижу в читальном зале в БАНе (БАН — Библиотека Академии наук — прим. авт.), почитаю старые работы, кое-что отдам отксерокопировать. Все равно давно собирался это сделать. Почему не теперь? Я, знаешь, еще аспирантом особенно любил первый читальный зал БАНа, тот, который с зелеными лампами. Как-то в нем невероятно уютно работается. По сравнению с питерской Публичкой и даже с московской Ленинкой…

Дима кивнул и едва заметно вздохнул. У него уже не оставалось сомнений: в последний год отец действительно стал гораздо более многословным (из пиетета перед родителем Дима не решался даже подумать — «болтливым»), чем был раньше. «Разговаривал бы уж тогда, что ли, с бабушкой», — пожелал мальчик, который, пожалуй, стал за этот же период еще молчаливее.

Александра Сергеевна между тем развила бурную деятельность. Для помощи в подготовке была внеурочным образом вызвана домработница, хотя Дима уныло и вполне безнадежно пытался объяснить бабушке, что он сам может пропылесосить и помыть полы, а из еды будет совершенно достаточно бутербродов и пары покупных тортов.

— Не говори ерунды! — строго сказала Александра Сергеевна.

Своим пожилым приятельницам она с громогласным удовольствием объясняла по телефону:

— Ну, вы понимаете, мне надо принять больше двадцати человек, это же вам не фунт изюма… К тому же все они первый раз пр