Витгар был крепкого сложения, его волосы уже тронула седина, кожа его была загорелой и обветренной. Янтарный талисман висел на его мече, а его накидка была по краям обшита яркой тесьмой. Хотя он был хозяином этой усадьбы, сапоги его были запачканы землей с полей, и в его манерах не было аристократизма.

На пригорке за его спиной виднелся Мед Холл, огороженный толстыми стенами. Дом был прямоугольным, как все римские дома, но совсем не так изящен. Крыша была очень крутой, резьба на балконах напоминала чудовищ, а над дверью на длинной стороне дома висели рога. Все окна дома имели ставни и не были застеклены.

Вокруг главного здания теснилось множество домишек и навесов.

Придавленные крышами, которые доходили почти до земли, они были похожи на склады, но не на жилые дома.

– Ну, что же вы, остолопы!? – обратился Витгар к своим людям. – Устраивайте поудобнее британского вождя. Брида, присмотри за лошадьми. Герта, позаботься о женщинах. А ты, Эостре, готовь стол для наших гостей.

Мужчины и женщины засуетились. Они бормотали что-то, когда проходили мимо меня, и протягивали руки, чтобы дотронуться до моей лошади. Тень, которая никогда не была смирной, мотала головой и пыталась отступать назад. Фрида пробилась через небольшую толпу и, взяв Тень под уздцы, удерживала ее, чтобы я могла слезть.

– Эти люди не обидят тебя, – шепнула она. – Просто белая лошадь для них священна. Дотронуться до нее – это хороший знак.

Мне не нравилось, что мою лошадь трогали руками незнакомые люди, но Артур уже уходил, и я боялась разлучаться с ним. Но когда я повернулась, чтобы побежать за ним, передо мной решительно встала какая-то женщина.

К каждому ее плечу были приколоты пряжки, шею украшали цепочки и бусы, и я предположила, что она жена вождя племени.

Женщина была такой же ширококостной и плотной как Витгар, с сильными и мозолистыми от физической работы руками. Я вспомнила римскую матрону в Дорчестере. Она говорила, что саксы, где бы они ни жили, считали себя хозяевами этой земли.

– Жилища для гостей находятся вон там, – объявила хозяйка. – Там тебе будет удобно.

Я последний раз умоляюще посмотрела на Артура, но он уже поднимался к дому, а Фрида, удерживая меня, положила свою руку мне на плечо. Поэтому, когда мужчины вошли в дом, чтобы есть и пить, мне пришлось остаться с саксонскими женщинами.

«Жилища» как раз были теми строениями, которые я разглядела раньше. Там были навесы и помещения для любых работ – от прядильной и ткацкой до кожевенной, они были не только темными и душными, но еще и очень тесными. Отведенные нам комнаты для сна были побольше и поуютнее, в них стояли скамьи для спанья, и полы были деревянные. В углах были кучей свалены шкуры и кожи, и я подумала, что зимой здесь будет уютно.

Когда я устроилась, Фрида повела нас на кухню, где саксонки проводили время, пока мужчины сидели в зале. Они бесцеремонно рассматривали нас, проявляя явный интерес к золотому ожерелью Игрейны. Даже мое платье вызывало у них удивление, и Винни тоже купалась в лучах славы своей хозяйки.

Меня усадили на скамью около печи, и жена вождя представила мне своих домочадцев, а затем познакомила меня со своей самой младшей дочерью.

– Эостра, – материнская гордость придала силу голосу Герты. – Она наш виночерпий.

Девушке, которая, как богиня весны, сияла в этом сумрачном мире, подходило это имя. Светлые волосы Эостры были заплетены в длинные косы, и, когда она поклонилась, я вспомнила Ровену, эту знаменитую саксонскую красавицу, ставшую женой Вортигерна.

Говорили, что старый тиран влюбился в нее, когда она подносила ему на пирушке чашу с вином. Я гадала, что же случилось с ней, когда Амброзии победил ее мужа – никто никогда после этого о ней не говорил.