Она возмущена эгоизмом мужчины, который говорит, что любит ее. Она досадует и оскорбляет его в письме. Он пишет в ответ: «Гнев, боже правый! Злобность и непристойные слова, сальности. Что все это значит? Неужели ты любишь споры, упреки и все эти жестокие ежедневные перебранки, которые превращают жизнь в настоящий ад?.. Неужели ты любишь меня, если думаешь, что я стану все это переносить?» Она упрямо и ласково продолжает настаивать на том, чтобы видеться с ним чаще. Он в конце концов уступает и предлагает ей встретиться в Манте, на полпути между Парижем и Руаном, в гостинице Гран Серф. Однако намерен вернуться домой в тот же вечер, чтобы не волновать мать: «Вся вторая половина дня будет нашей… Ты довольна мной? Ты этого хотела? Видишь, как только я могу встретиться с тобой, то при любом удобном случае бросаюсь к тебе, как голодный пес». Однако она не рада, а возмущена тем, что он уделяет ей так мало времени, и отчитывает его: «А я-то надеялась, что ты приедешь поцеловать меня за идею, которая пришла в голову относительно нашего путешествия в Мант!.. И что же? Ты заранее предупреждаешь меня о том, что останешься ненадолго…» В конце концов она принимает его план, он намечает путь: «Садись на поезд, который отправится из Парижа в девять утра. Я в то же время выеду из Руана».

Их встречи после разлук так радостны, так горячи, что вместо того, чтобы расстаться вечером, как условились, они проводят в гостинице ночь. Флобер, не предупредивший мать, увидев ее на следующий день, чувствует себя провинившимся ребенком. Речи не может быть о том, чтобы он признался, что у него есть любовница! Он наспех сочиняет какое-то извинение своему опозданию. «Я придумал историю, в которую мать поверила, – пишет он Луизе, – но бедная женщина вчера очень волновалась. Она пришла в одиннадцать вечера на вокзал; она не спала всю ночь и переживала. Сегодня утром я встретил ее на перроне, она была очень встревожена. Она ни разу не упрекнула меня, но ее лицо было самым большим упреком». И утверждает как любовник, сознающий свои подвиги: «Знаешь, это был самый прекрасный наш день! Мы любили друг друга еще лучше; это было неслыханное наслаждение… Я горд тем, что ты сказала, будто никогда не испытывала подобного счастья. Твоя страсть вдохновляла меня. А я, я понравился тебе? Скажи мне это; мне будет приятно… Прежде чем лечь спать, я хочу, как и обещал, послать тебе еще один поцелуй, слабое эхо тех, которыми вчера в тот же час я страстно покрывал твои плечи, когда ты кричала мне: „Укуси меня! Укуси меня!“ Помнишь?» Она, в свою очередь, прославляет их союз в безумных стихах и посылает их ему:

Он потрясен и смеется тому, что его сравнивают с быком: «Я произвожу впечатление печального быка, не так ли? и следующее словосочетание – „мощный, как колосс“ – также не для меня. Ибо я – человек гораздо менее темпераментный… Что до остального, то мне показалось, все было прекрасно».

К следующему посланию он относится более снисходительно:

Забыв обо всем, он говорит, что очарован лирикой этих скверных стишков: «Вот это волнующая поэзия, которая может расшевелить и камни, тем более меня. Скоро мы снова будем, правда, призывать друг друга удовлетворяться… Прощай. Кусаю тысячу раз твой розовый ротик».

В начале их связи его время от времени охлаждает тревога. Луиза недомогает, задерживаются месячные: не беременна ли она? Это будет такая катастрофа, что при одной только мысли о ней он прячется в свою раковину.